Сибирский рубеж

Amazerak

— Так это вы — господин Озёров? — спросил франт в синем пиджаке.

— Он самый. С кем говорю?

— Добрыня Горбунов, приятно познакомиться. Прошу прощения, что вот так, без приглашения, но у меня к вам есть разговор.

— Я вас внимательно слушаю.

— Господин Озёров, знаю, вы только приехали и, наверное, ещё не разобрались с тем, что здесь происходит. Поэтому хочу сразу предупредить, что у вашего дяди, Царствие ему небесное, были враги, причём очень влиятельные. Ваше имущество может находиться в опасности.

— Ага, я уже знаю, спасибо.

— Это хорошо. У вас не так много осталось

охраны, и мой род готов предложить вам помощь.

Вон он как завернул, помощь предлагает.

— И сколько стоит ваша помощь? — перешёл я к сути.

— Вопрос цены мы обговорим отдельно. Но много ли значат деньги, когда на кону ваша безопасность? Будет с нами сотрудничать, и мы обо всём позаботимся. Горбуновы слов на ветер не бросают, — произнёс Горбунов с подчёркнутой гордостью.

Мне даже бить его не хотелось. Всё-таки помощь предлагает, со всей душой, так сказать. Хотя, конечно, я прекрасно понимал, что «помощь» эта — обычное крышевание, да и не факт, что Горбуновы действительно станут мои проблемы решать. Только деньги трясти постоянно будут. На хрен мне такие «помощники»?

Понятно, что они с Любецкими сферы влияния делят. Новый «клиент» появился, все хотят с меня состричь бабки.

— Я вас понял, господин Горбунов. Верно говорите, приехал я недавно, надо обосноваться, посмотреть, что к чему. В общем, подумаю над вашим предложением.

— Думайте скорее, господин Озёров. Проблемы решать надо быстро, пока не стало слишком поздно.

— Угрожаете? Мне тут одни уже пытались угрожать, даже не спрашивайте, что с ними стало.

— Что вы, какие угрозы? Дружеское предупреждение. Вы ж знаете, что с дядей вашим случилось? А всё почему? Потому что есть в Первосибирске нехорошие люди. А будете дружить с нами, вас никто не тронет. Горбуновы здесь — сила, и всякая шваль нас боится. Вам ведь важна безопасность?

— Это вы про Любецких, я так понял.

— Вы и сами знаете, смотрю. Значит, объяснять не надо.

— Спасибо за предупреждение. Подумаю.

— Подумайте, — Горбунов учтиво улыбнулся и вынул из кармана визитку. — Звоните в любое время. Рад был пообщаться.

Горбунов со своими боевиками уехал, а я вернулся в дом.

В сопровождении Гаврилова Сатира, Леди и Кургана я осмотрел дом, затем — сад. Там оказался парк с прудом и берёзовыми аллеями.

Территория была большая, заблудиться, но почти вся она просматривалась камерами, а за камерами следил дежурный, поэтому никакой нарушитель периметра незамеченным не остался бы.

Затем мы на минивэне доехали до базы, которая находилась в пяти вёрстах от дома. Это было что-то похожее на небольшую военную часть. Два двухэтажных здания для размещения личного состава, гаражи с множеством боксов, склады. Даже имелось собственное подземное нефтехранилище.

В гаражах стояли десять шестиколёсных бронемашин типа «Носорог» с пушечным и пулемётным вооружением в башнях. На складах хранились боеприпасы и снаряжение, которое только могло понадобиться небольшой частной армии.

Всё это добро осталось с тех благодатных времён, когда дядя владел рубрумитовой шахтой. Большая часть техники была уже давно распродана, но несколько броневиков на всякий случай сохранили.

Мы осматривали машины, когда рация, висящая на поясе у Сатира зашипела, и из динамика донёсся голос:

—

Сатир, тут из Васюков староста с нами связался. Опять тёмные в окрестностях появились, просит, чтобы мы приехали разобрались. Говорит, народ весь по избам сидит, боятся.

— Что, опять? — начальник охраны говорил тихим, как будто осипшим, но довольно властным голосом. — Ладно, я понял тебя. Передам сейчас его сиятельству, будем разбираться.

Ну вот и третья сторона подкатила — тёмные. Словно сговорились все, чтобы к моему приезду сюрприз устроить, познакомится, так сказать. Что поделать, раз уж мне уготовили встречу, придётся ехать.

Глава 6

Почти вся земля дяди располагалась вдоль буферной зоны — полосы шириной в несколько вёрст, свободной от человеческих поселений, и проблемы с тенебрисами тут были неминуемы. Рубеж, понятное дело, весь находился под наблюдением камер, но группы тёмных существ время от времени всё равно прорывались через колючую проволоку, и если отряд из ближайшего форта не успевал их перебить, разбредались по приграничным лесам. И часто так получалось, что легче их было уничтожить охранникам какого-нибудь князька, живущего поблизости, чем ждать, пока приедут военные.

А ведь иногда военные и вовсе не приезжали, дескать, зачем тащить из форта людей, которых и так не хватает, когда местные и сами справятся? В соответствии с инструкцией солдаты были обязаны реагировать на угрозу, но на практике получалось всё совсем иначе. Впрочем, аристократия из пограничных районов давно к этому привыкла и не возмущалась, следуя сложившимся негласным порядкам.

Это всё я узнал ещё в поезде от Вероники. То есть на меня, как на владельца земельного участка близ границы, ложилась ещё и обязанность отстреливать прорвавшихся тенебрисов, хотя делать это должен был вовсе не я.

Одно хорошо: земля моя почти не облагалась налогом. Аристократы, служащие на рубеже, и так имели солидные льготы, а для тех, чьи наделы находятся близко к буферной зоне, налог и вовсе оказался чисто символическим.

Но с другой стороны, от всех этих сорока тысяч десятин проку тоже было немного. Сельское хозяйство не развивалось, арендаторов не заманишь, крестьяне предпочитали селиться подальше от границы, огромные участки земли пустовали. Разве что лес рубить можно, чем, собственно, дядя и занимался, но и тут имелись свои трудности. Так, бригадам лесорубов требовалась постоянная охрана, а это — лишние расходы.

Да и вообще дядя почти не уделял внимания сельскому хозяйству. По словам Горбатова, Дмитрий Семёнович был не склонен к подобной деятельности. Когда-то давно, ещё до войны, Давыдовы являлись крупными помещиками, но когда тьма подвинулась к Первосибирску, часть их владений осталась за рубежом, а остальное пришло в запустение. В таком виде земля мне и досталась.

И всё же у дяди было целых пять деревень. Да, народу там осталось мало, а сельское хозяйство еле-еле держалось на плаву, но люди до сих пор здесь жили. Зачем? Я сам не понимал. Кто-то из крестьян работал на дядином поле рядом с усадьбой, но и с него Дмитрий Семёнович мало имел прибыли. Крепостное право в этом мире отменили сразу после войны, а выкупные платежи закончились десять лет назад, поэтому халявного дохода не было.