Сиделка
Шрифт:
— Даже нужно, — ответила и догадалась, — ты еще ни разу не выходила гулять?
Милана отрицательно помотала головой, прижимая к себе зайца с длинными ушами и лапками. А я поняла, насколько ей плохо, ведь даже когда с ней кто-то был, она чувствовала себя не нужной. Да, женщины и девушки выполняли свою работу, но человеческого тепла от них не шло, просто роботы, с записанной программой в голове, не более.
Ох, я понимала, что без разрешения отца девочки заниматься самоуправством тоже нельзя, но не оставлять же ее одну, на и как-то забирать свои слова обратно тоже не по-человечески. Предупредив девочек, дежуривших сегодня на этаже, что мы с Миланой
Осенние дни радовали солнцем и теплой погодой. И хоть ночами было прохладно, к вечеру воздух замечательно прогревался. Значит, можно ножки Миланы просто накрыть пледом, а на тело надеть кофту, все равно мы недолго будем. Буквально полчаса, может чуть меньше, но и это пойдет ей на пользу.
Подхватив девочку на руки и усадив в кресло, я невольно улыбнулась, когда она обхватила меня одной рукой, словно боясь свалиться. Сразу помогла облачиться в кофту, застегнув ту на все пуговицы, накрыла ножки пледом, как и думала до этого. И мы неспешно покинули палату.
Смотрели на нас, строго, некоторые даже осуждающе, но персонал молчал, а вот Федор Михайлович, которого заприметила в самом конце коридора, лишь одобряюще кивнул. Так мы с Миланой, разговаривая об осени, добрались до лифта и совсем скоро спустились на первый этаж. Аккуратно, чтобы не трясти ребенка, выкатила коляску на крыльцо и спустила с пандуса.
— Ух, ты! — восторженно сказала девочка, когда мы доехали до лавочки недалеко от входа и устроились под ярко-желтым кленом, — как красиво!
Я, недолго думая, собрала самый красивые листочки в букет и передала их девочке. Милана сразу же стала рассказывать, как она любила гулять по осеннему лесу, когда стояла солнечная погода, ведь в эти дни она была с папой и Лордом, их огромным псом, который защищал девочку с самого рождения и всегда везде сопровождал.
Я в этот момент распустила два косых хвостика, которые делались криворуким человеком и медленно, наслаждаясь каждой секундой, перебирала тонкие рыжие пряди волос, заплетая их в косы. Так, совсем скоро первая худенькая косичка с колечком на конце была готова. Я успела приступить к оставшимся волосикам, как перед нами, словно из-под земли, вырос папа Миланы. Девочка счастливо улыбнулась, во все глаза, смотря на отца, который приехал на этот раз с коробкой конфет.
Да, чтобы я ни говорила, он свою красавицу любит. Вон, какими глазами смотрит, словно ничего дороже вокруг него и нет, как на сокровище, как на редкий цветок небывалой красоты. На меня так отец никогда не смотрел. Да какой отец — отчим, как оказалось со временем, человек, который разрушил мою жизнь, поделив ее на две, совершенно не похожих друг на друга части, и вторая, в которой я сейчас нахожусь, наполнена страхами, горечью и отчаянием.
Пока я думала о своем, смотрела исключительно на макушку Миланы и сама, как кукла, перебирала пальцами, завершая прическу. Почему-то резинка, которую держала, никак не хотела красиво надеваться, то ли из-за того, что тряслись руки, то ли по какой-то другой причине. Но когда широкая ладонь накрыла мою кисть, дернулась всем телом и затравленно уставилась на мужчину, который медленно, не сводя с меня пристального взгляда, разжал свои пальцы и миролюбиво поднял руку вверх.
— Я помогу, — зачем-то сказал, глазами указывая на недоделанную косу.
Поспешно кивнула, передавая тонкую резинку желтого цвета, и отвела взгляд в сторону, смотря на то, как ветер гоняет по земле опавшие листья и те с шумом друг от друга убегают. Я не знаю, о чем разговаривал отец с дочерью, так сильно погрузилась в мысли, но лишь взглянула на наручные часы, поняла, что тридцать минут прошло как одно мгновение.
— Милана, — обратилась к девочке, — поехали обратно.
Малышка вздернула свой носик, удобнее перехватила букет осенних листьев и утвердительно кивнула.
— А завтра мы с тобой еще будем гулять? — спросила она.
— Будем, — улыбнулась, понимая, что в первой половине дня смогу добраться до клиники, а потом уже поеду на постоянную работу, на которой уже завтра напишу очередное заявление, отработаю положенные две недели и уйду со спокойной совестью. Конечно, ко мне еще не подходили по поводу моего постоянного пребывания в центре, но больше я не хотела работать там, где тебя не ценят и не считают за человека.
Дамир Игнатьевич сам повез дочку, я же плелась позади, смотря исключительно под ноги, и старалась не думать о том, как буду идти по темному двору, где пугаюсь каждого шороха, как стану подниматься на этаж и открывать дверь квартиры, которая мне так ненавистна. Можно конечно опять остаться здесь, заночевать в сестринской, помогая девочкам, но уже и меру нужно знать, а то подумают, что у меня нет ни постоянного места жительства, ни прописки.
Поднявшись за Миланой и ее отцом до палаты, погладила девочку по голове, даже чмокнула в щеку и, помахав на прощание, вышла из помещения, плотно прикрыв за собой дверь.
Зайдя в свой кабинет, все же сняла синий медицинский костюм и халат, который надевала, когда ходила по отделению, быстро переоделась в любимые темные джинсы, кроссовки. Натянула футболку, которая уже давно потеряла презентабельный вид, но очень мне нравилась. А сверху натянула легкую ветровку. Сумка, которая больше напоминала маленький рюкзачок, оказалась на плече еще до того, как потушила свет и вышла в коридор.
Два оборота ключом и десять ступенек вниз, поворот и еще десять. Я знала дорогу от и до, потому что она мне нравилась, потому что идти сюда мне всегда хотелось. Сдав ключ на вахту, неспешно вышла на улицу и вдохнула полной грудью уже прохладный воздух.
Медленно спустилась вниз и, как в детстве, шурша разбросанными под ногами листьями, побрела в сторону остановки, чтобы потом, с двумя пересадками, но все же, добраться до дома. Конечно, неудобно так ездить, но был ли выбор? На самом деле был, ведь сама лично смотрела съем жилья и даже подбирала себе небольшую, но невероятно приятную студию, вот только смелости не хватило уйти. Точнее, хватило бы, а что дальше? Продать квартиру, которая была лишь наполовину моя, не могла. Конечно, можно было сдавать комнату, но… что будет, когда все вернется на круги своя?
Но ведь и ждать я тоже не могла, потому что в любой прекрасный момент, вернувшись в квартиру, я вновь увижу ненавистное лицо, которое на этот раз со мной церемониться не будет, точно так же, как и с другими людьми, пожелавшими снять квартиру. Замкнутый круг, который меня выводил из себя, в котором я блуждала уже не первый год и не могла ничего предпринять. Не знаю, как правильно поступить, куда бежать.
Так, неспешно, размышляя о жизни и ее сложностях, я добралась до остановки и села на лавку. Людей уже было немного, да и находилась клиника далеко от центра города. Мне ехать нужно было на другой конец, в старый район с еще сохранившимися широкими дворами, где было много деревьев и старые детские площадки.