Сиделка
Шрифт:
Пробки для нашего города дело нечастое, но утром – постоянное, с семи до восьми весь город выходил на улицу и пытался добраться до работы, садов или школ. Если дорога широкая, то еще можно было разъехаться, а если узкая, то обязательно найдется тот, кто замедлит и так никуда негодное движение.
Сегодня же, сидя в машине, я понимала, что даже если бы мы застряли на добрые полчаса, то провели бы это время с удобством, в тепле, с приятной музыкой. Я ценила это как никто другой, ведь нет зловоний от стоящих рядом людей, нет недовольных причитаний, что нужно кому-то уступить место и молодежь совсем уже
Здание клиники показалось впереди и, как только Дамир Игнатович припарковался, первой выскочила на улицу, вдыхая теплый воздух и думая о том, что перед тихим часом обязательно вывезу Милану на улицу. Пусть хоть дышит и улыбается, тем более, так приятно смотреть на ее румяное личико, а не на бледные и впалые щеки.
Мы с отцом девочки зашли в помещение, где меня сразу же попросили пройти к начальству, как только освобожусь. И хоть я планировала сначала поздороваться с ребенком, но Дамир повел меня на первый этаж, чтобы лично проконтролировать мое оформление на работу, ну и согласовать график, когда я смогу быть с его ребенком.
Пока меня оформляли, пока подписывала бумаги, неожиданно поняла, что за меня все решили. Весь мой рабочий график был выстроен так, чтобы я могла уделить время девочке. То ли связи позволили подобное, то ли деньги, но жаловаться мне было грех, даже если понимала, что оставалась без обеденного перерыва, и домой придется возвращаться очень поздно. Последний факт меня очень сильно тревожил, но с той зарплатой, что мне обещали за работу в клинике, и той, какую мне назначил Дамир Игнатович, можно было немного потерпеть. Но уже сегодня я планировала еще раз зайти на сайт и узнать, какие квартиры есть в наличии, и на какую сумму я могу рассчитывать. Ну и можно будет собирать свои немногочисленные пожитки, потому что рано или поздно из дома придется бежать, так не с пустыми же руками?
Теперь, когда у меня на руках был новый график, я поняла, что хоть и была принята на работу на целый день, но меня очень осторожно освободили от большого числа пациентов. Всего три или четыре больных в день, а вот потом я полностью должна была быть занята девочкой.
– Прошу меня извинить за вмешательство в ваш рабочий ритм, – проговорил Дамир Игнатович, когда потрясенная я вышла из кабинета начальника отдела кадров, – просто дочка мне очень дорога, а с моими связями и большим количеством знакомых можно добиться чего угодно. Но это временные неудобства.
– Понимаю, – пряча глаза, пробубнила я, боясь даже представить, какой властный человек стоит передо мной, раз играючи смог все подстроить так, как ему было бы удобно.
Как только все нюансы были обговорены, я быстро пошла в кабинет, чтобы переодеться и хоть немного побыть одной, собирая все мысли в кучу. Сейчас до обеда я совершенно свободна, а вот потом сразу три пациента друг за другом, все как один сложные и требующие концентрации внимания, после до самого вечера я предоставлена сама себе. Ага, как же. Я буду с Миланой до самого отбоя.
К девочке я пошла
– Привет, – улыбнулась малышке, которая во все глаза уставилась на меня, словно не веря.
– Аля! – воскликнула девочка, – я думала, что ты больше не придешь…
– Извини, мне нужно было уволиться с прошлой работы…
И пока девочка меня внимательно слушала, откинула в сторону одеяло и уставилась на тоненькие ножки, изуродованные шрамами от операций. Да, сколько же пережить пришлось этой крохе! На глаза навернулись слезы, но я лишь улыбнулась, укладывая Милану на бок и поднимая кофточку. Сначала разомну спинку, потом начну массировать дальше.
Я даже не заметила, как в палату вошел Федор Михайлович, спросил, как обстоят наши дела и даже выдал лист бумаги, на котором было подробное расписание с занятиями, которые будут проводить специалисты клиники с Милой.
– Дамир Игнатович настоял, – кашлянул в кулак мужчина, – чтобы ты сопровождала его дочку везде.
О, да. Я к этому готовилась морально, потому что мало того, что клиника была одной из ведущих, так еще на ее базе располагался реабилитационный центр, отсюда понятно, по какой причине мой рабочий день подстроен так, чтобы я максимально была занята только тогда, когда Милана во мне не нуждалась.
Через час у нас были занятия в зале ЛФК, где Милана с опытным врачом выполняла отнюдь не легкие для нее упражнения с мячом и на тренажерах, при этом лицо у девочки было таким, что сердце кровью обливалось. Она терпела боль, закусывала губу, и только когда совсем стало невыносимо, захныкала, протягивая ко мне свои ручки.
– На сегодня достаточно, – известил врач, – на первый раз этого времени хватит.
Боже, я думала, мы здесь минимум час, даже сама вспотела, пока сидела в уголке и уговаривала себя не бежать и не отвоевывать ребенка, ведь это для ее же блага.
Девочка доверчиво прижалась ко мне, пока несла ее до коляски. Ей потребовалось время, прежде чем она смогла собрать свои маленькие силы в кулак и отстраниться от меня. Все это время говорила, какая она молодец, что выполнила огромную работу, с которой порой даже взрослые справиться не могут.
Про улицу сегодня разговора не было, Мила сильно утомилась и лишь попросила собрать для нее новый букет из ярких листьев, как смогу. Она вновь уставилась в окно и даже не сразу согласилась покушать, а все о чем-то думала, да и периодически поглядывала на дверь. Наверное, ждала отца. Но он как утром уехал, так от него не было ни вестей, ни сообщений, он даже дочери ничего не написал, а ведь она проверяла телефон и вновь прятала его под подушку.
Но я все равно гордилась девочкой, ведь мы сделали первый шаг, точнее, сделали все возможное, чтобы он был. Я просидела в палате до тихого часа, наблюдая за тем, как к Милане пришел детский педиатр и интересуется ее здоровьем, как Федор Михайлович вместе с хирургом осматривает маленькие ножки, что-то записывают и, удовлетворенно хмыкнув, вновь уходят.
– Я пока уйду работать, но через пару часов вернусь, не успеешь соскучиться, – улыбнулась девочке, которая сонно щурила свои глазки, на мои слова она кивнула головой.