Сидни Чемберс и кошмары ночи
Шрифт:
— Как я понимаю, набожным он не был и в церковь не ходил.
— В наши дни таких редко можно встретить среди ученых. — Директор начал разливать херес, но остановился. — Прошу прощения, все время забываю, что вам не нравится этот напиток. Хотите немного виски?
— Только с водой. Еще слишком рано.
Директор находился в растерянности. Обычно напитки разливал слуга. Но на сей раз было ясно, что глава колледжа принял меры, чтобы их не потревожили во время разговора. Сэр Джайлз, высокий мужчина с длинными руками хорошей формы, был педантичен в манере себя держать и тщателен в одежде, что отметало всякие подозрения, будто он человек не от мира
В бытность на дипломатической службе сэр Джайлз привык к двусмысленностям политических споров и формальностям правоведения, но, заняв несколько лет назад пост в университете, удивлялся, насколько близко к сердцу принимают ученые свои дискуссии и как непросто найти долговременные и всех устраивающие решения их разногласий. Было и без того непросто улаживать дела в совете колледжа, но теперь, когда при загадочных обстоятельствах погиб один из сотрудников, чтобы сгладить острые углы, оставалось полагаться исключительно на собственный такт и осмотрительность.
— Я надеялся, что эта история не выйдет за стены университета, но тщетно. Полагаю, вы знаете инспектора Китинга из полиции Кембриджа?
— Видел его только вчера вечером и не сомневаюсь, что он заинтересуется данным делом, — ответил Сидни.
— Уже заинтересовался и планирует сегодня допросить Рори Монтегю.
— А Бартлетта?
— Ситуация деликатная. Лайал поступил безответственно, потащив за собой студентов в такую ночь. Признаю, некоторые из нас в прошлом грешили верхолазанием, но лишь в ту пору, когда были студентами. Лайалу пора было образумиться. Рори Монтегю утверждает, будто ничего не помнит. Я хотел бы, чтобы вы с ним поговорили, Сидни.
— Пасторский визит? Это может взять на себя священник колледжа.
— Нет. Я предпочел бы, чтобы это сделали вы. В конце концов, вы присутствовали на месте трагедии. Дело осложняет и то, что исчез Кит Бартлетт.
— Он до сих пор не объявился?
— Нет. Уже звонили его родители. Они наслышаны — бог знает, каким образом, — что что-то случилось, и начали задавать вопросы. Не исключено, что обратятся к журналистам, а этого нам не нужно.
— Верно.
— Монтегю заявил, что Бартлетт пропал до того, как он начал спуск. И еще одна странная деталь: его комнаты пусты.
— Словно он заранее планировал свое исчезновение.
— Именно.
— Следовательно, смерть Лайала могла быть не случайной?
— Потребуется немного времени, чтобы полиция пришла к такому же выводу. Согласны? Китинг отнюдь не глуп и намерен вмешаться в расследование. Могу предположить одно: Бартлетт где-то прячется. Надо, разумеется, поговорить со всеми его друзьями.
— Монтегю видел, что произошло?
— Он запомнил, как ему бросили веревку, а потом, по его словам, у него полный провал в памяти.
— Что-нибудь еще?
— Монтегю страдает от головокружений и чувствует себя виноватым. Говорит, если бы не полез с остальными, им не пришлось бы воспользоваться веревкой.
— В таком случае сразу возникает вопрос: а зачем он, в самом деле, с ними полез?
— Он был их фотографом, — объяснил глава колледжа. — И, наверное, хотел произвести на них впечатление. Кит Бартлетт был харизматичной фигурой, а Лайал — его руководителем.
— Во время войны пацифисты, доказывая, что они не трусы, совершали безрассудные поступки. — Сидни помнил двух своих неунывающих приятелей, которые, отказываясь стрелять во вражеских солдат, служили санитарами и действовали на Нормандском побережье с дерзкой отвагой, пока их не разорвало в клочья у него на глазах.
— Не знаю, применимы ли ваши слова к Монтегю, — с сомнением произнес сэр Джайлз. — И вовсе не уверен, пойдет ли кому-нибудь на пользу, если он начнет откровенничать перед властями. Как бы это не привело к обвинению в убийстве, чего нам совершенно не хотелось бы.
Сидни допил виски.
— Однако нам необходимо выяснить правду.
— Последнее, что требуется колледжу, так это скандал! На воззвание по поводу шестисотлетней годовщины нашего учебного заведения уже много щедрых откликов, так что я не хотел бы поставить все под угрозу.
— Но надо же установить, что случилось.
— Согласен. Мы будем вести себя авторитетно и беспристрастно. Такова моя официальная позиция.
— Должен ли я сделать из ваших слов вывод, что у вас имеется и неофициальная позиция?
— Дело очень деликатное, Сидни.
— Не могли бы вы объясниться?
— Уверен, инспектор Китинг уйдет с головой в работу. Займется расследованием. Станет задавать вопросы.
— Разумеется. И что?
Сэр Джайлз послал Сидни, как он надеялся, доверительный взгляд.
— Я бы хотел, чтобы вы мне рассказывали, о чем он думает. Важно получать предупреждения, если расследование станет чрезмерно обстоятельным, особенно в отношении частной жизни вовлеченных лиц. Не следует ему слишком копаться ни в их отношениях, ни в политических пристрастиях.
— Я полагал, что Лайал был женат.
— Да, это так. Но больше на публику. Однако вы не будете требовать, чтобы я это все озвучивал?
— Вы предлагаете мне следить за полицейским расследованием?
— Я бы так это не формулировал. Мне нужно, чтобы вы стали связным нашего колледжа. Инспектор Китинг вас знает и доверяет вам.
— Но перестанет доверять, если узнает, что я вам рассказываю обо всем, что ему удалось выяснить. И уж точно будет недоволен тем, что я шпионю за следственными действиями.
— Не будем выражаться так резко. Вам прекрасно известно, что в Кембридже надо быть очень осторожным в употреблении слова «шпионить». Оно вызывает нежелательные ассоциации, а мы уже вдоволь хлебнули всякого подобного.
Сидни знал, что университет еще не оправился от позора «дела дипломатов-перебежчиков». Считалось, что четыре года назад бывшие выпускники Кембриджа Гай Берджес и Дональд Маклин удрали в Москву. Китинг консультировал власти в связи с их исчезновением и заявлял протест по поводу того, что его не допускают к полноценному расследованию. С тех пор дело получило развитие: ходили слухи, будто еще один кембриджский «апостол», Ким Филби, стал после своего ухода в 1951 году из разведки третьим лицом из той же когорты. Тогда Китинг откровенно заявил, что вновь созданный КГБ под руководством Ивана «Грозного» Серова смотрит на университет как на плодородную почву для своих вербовок.