Сидни Шелдон. После полуночи
Шрифт:
– Ты должна ехать, Грейс, – поддержала мужа Кэролайн. – Джон будет рядом. Но ты единственная наследница всего имущества Ленни. Есть вопросы, которые без тебя не решить.
– Я? Единственная наследница?
Кэролайн коротко, с презрением усмехнулась:
– Разумеется, дорогая. Ведь ты его жена.
Она по-прежнему его жена. Никто не знает, мертв ли Ленни. По крайней мере точно не знает.
У нее не было энергии возражать. Грейс не могла не заметить, что Кэролайн последнее время ведет себя пренебрежительно, свысока цедит слова. И это
Кэролайн же коротко бросала: «Сделай это!», «Скажи то».
Все же, возможно, именно в этом и нуждалась Грейс? Богу известно, сама она не способна принимать решения.
Грейс согласилась поехать на заседание.
Очень трудно было точно определить, когда начались перемены. Как все подобные вещи, сначала они были почти неуловимы. Сначала прекратился поток букетов. Потом замолчал телефон. Приглашений на ленч или обед становилось все меньше.
Однажды, когда Грейс попыталась сделать над собой усилие и выползти из дома – отправиться выпить кофе в теннисный клуб, – вдруг обнаружила, что многие приятельницы явно ее избегают. Тэмми Рис метнулась в сторону, столкнувшись с Грейс в туалете. И, едва успев пробормотать: «Как поживаешь?», – вылетела за дверь.
Грейс пыталась обсудить происходящее с сестрами. Но и Онор, и Конни держались холодно и отчужденно. Ни у одной не нашлось времени поболтать. Грейс даже позвонила матери. Наверное, в порыве отчаяния…
Это было ошибкой.
– Тебе скорее всего просто кажется, дорогая. Почему бы тебе не отправиться в какой-нибудь интересный круиз? Помнишь, я встретила Роберто в круизе? Никто не знает, когда Купидон выпустит свою стрелу.
В круиз? Да пока она жива, ноги ее не будет ни на одном судне.
На следующий день ее платиновая карта «Американ экспресс» оказалась заблокированной. Грейс, стоявшая у кассы «Бергдорф гудман», залилась краской, когда женщины в очереди уставились на нее.
– Должно быть, произошла ошибка, – пробормотала она. – У меня неограниченный кредит.
Продавщица любезно улыбнулась:
– Уверена, тут какая-то путаница, миссис Брукштайн. Но вам лучше выяснить это с «Американ экспресс». Я отложу ваши покупки.
Не нужны ей дурацкие покупки! Она и пришла только для того, чтобы немного отвлечься. Забыть о Ленни! Можно подумать, такое возможно.
– Спасибо, все в порядке. Я поеду домой… и все проверю.
Грейс позвонила в «Американ экспресс». Бесстрастный голос уведомил ее, что счет Ленни «ликвидирован».
– То есть как «ликвидирован»? Кем? Я ничего не ликвидировала!
– Простите, мэм. Ничем не могу помочь. Счет вашего мужа закрыт.
Худшее ожидало ее впереди. Начали прибывать горы счетов за неоплаченные услуги. Потом позвонил какой-то неприятный человек и сообщил, что платежи по закладным за дом просрочены на пять месяцев.
– Простите, сэр, но, думаю, вы с кем-то меня перепутали. Наш дом не заложен.
– Миссис Брукштайн? Я говорю с миссис Брукштайн?
– Да.
– Оставшиеся выплаты по закладной – шестнадцать миллионов семьсот шестьдесят два доллара четырнадцать центов. Закладная взята на оба имени: ваше и мужа. Хотите, чтобы я переслал вам подтверждение?
И лишь когда Кончита, преданная горничная Грейс, уволилась из-за невыплаченного жалованья («Простите, миссис Брукштайн, но муж не позволяет мне приходить, пока не заплатите»), Грейс наконец преодолела стыд и призналась Джону в финансовых затруднениях.
– Это безумие, – всхлипывала она в телефонную трубку. – Ленни стоил миллиарды, а я вдруг стала получать все эти счета! Нигде не принимают мои карточки. Ничего не понимаю!
На другом конце долго молчали.
– Джон! Ты слушаешь?
– Да, Грейси. Думаю, тебе лучше приехать.
Джон Мерривейл не находил себе места. Он нервничал даже больше обычного. Грейс заметила, что он постоянно почесывает шею и избегает встречаться с ней глазами.
Они уселись на диван в его кабинете, и он стал объяснять:
– П-по городу ходят слухи, Грейси. На Уолл-стрит и среди наших инвесторов. После того, что случилось с Ленни, нами заинтересовалось ФБР.
– ФБР? – ахнула Грейс. – Но почему? Что за слухи?
– Ленни был гением. Блестящий ум. Поразительно талантливый инвестор. Одной из причин успеха «Кворума» было то, что он ни с кем не делился своей стратегией. Как в большинстве лучших страховых фондов, его модель была строго секретной.
Грейс кивнула.
– Он как-то говорил, что это все равно как унаследовать от бабушки рецепт соуса к спагетти. Все, кто этот соус ест, пытаются разгадать, как его готовить, но наверняка ничего сказать не могут.
– Совершенно верно, – улыбнулся Джон. И подумал – она и впрямь совсем ребенок.
– Моей работой было добывание средств для «Кворума». Обязанностью Ленни было вложение этих средств. Никому, даже мне, неизвестно, во что он их вкладывал. До его исчезновения это особого значения не имело.
– А после?
– Несмотря на размеры и огромный успех, «Кворум», фигурально говоря, оставался театром одного актера. После исчезновения Ленни люди захотели забрать свои капиталы. Много людей. Одновременно.
– В этом и состоит проблема?
– Да, – вздохнул Джон. – Огромная сумма… видишь ли, мы не знаем, куда девались деньги. Никаких документов. Все так запутано.
– Понятно.
Грейс немного подумала.
– При чем тут ФБР? Они пытаются выяснить, где деньги?
Джон яростно поскреб шею.
– В некотором смысле – да. Но боюсь, тут имеются свои неприятные стороны. Деньги – десятки миллиардов – неизвестно где, и полиция считает, что похитил их Ленни.
– Что за абсурд! Ленни никогда бы не прикоснулся к чужим деньгам! И зачем ему обкрадывать собственный фонд?