Сидящее в нас. Книга третья
Шрифт:
А тут гляди-ка, братец объявился аж через пятнадцать лет. Да не постыдился показаться на глаза. А ведь Лунхат как только не уговаривал алчного поганца, чтобы не втягивал сыновей в паскудное дело, не ломал им жизнь. Их сгубил, а у самого хватило совести выжить и притащиться к брату – боролся с закипающей в душе злобой Лунхат, направляясь к поднимающемуся с земли ублюдку.
Тот пялился на него не виновато, не просяще, а с вызовом. Не за милостью пришёл, а требовать, будто ему тут и вправду что-то должны. С того и начал, едва Лунхат подошёл и остановился в трёх
– Где моя дочь? – прохрипел зло, требовательно, зыркая на него исподлобья, как на врага.
– У тебя нет дочери, Цамтар, – окончательно придя в себя, холодно оповестил брата Лунхат.
– Ты всего лишь её опекун, – пренебрежительно отмахнулся тот. – Теперь я вернулся. И дочь моя. Я её забираю.
– Странно, – задумчиво протянул подобравшийся к ним Каймат, насмешливо оглядывая немыслимо спесивого оборванца.
Тот ожёг его яростным взглядом. Однако рот держал на замке: с королевским гвардейцем не полаешься – не только без языка уйдёшь, но и без ног. А то и вовсе без головы.
– Что странно? – без интереса переспросил Лунхат, думая лишь о том, как поступить с опасным гостем.
– Первый раз вижу, чтобы ничтожество так наглело, – деланно озабоченно пояснил исполин. – Он у тебя что, бессмертный?
– Он бессовестный, – вздохнул Лунхат, радуясь, что встретил братца не в одиночестве, а рядом с этим парнем. – Безбрежно и неистребимо. Дочь ему подавай.
– А, почему бы и нет? – пожал плечами Каймат. – Каюри знает своего отца? Ждала его?
– И не знает, и не ждала, – не удержался Лунхат, дабы не нанести брату удар. – Да и за смерть братьев, которых он сгубил, отца не простила. Каждый год, что мы их вместе искали, клялась, что собственными руками его прикончит, если найдёт.
– Плевать! – жгуче обиделся на паршивую правду Цамтар. – Я её отец! И я над ней властен! Будь ты хоть правой рукой короля, закон на моей стороне! – чуть ли не захлёбывался заносчивый мерзавец, хлеща ненавистного благополучного брата осатанелыми взглядами.
Каймат шагнул к разбушевавшемуся бродяге. И тот мигом заткнулся, выплясывая на пальцах босых ног да хватаясь за могучую руку, что передавила ему горло.
– Ещё раз гавкнешь на достопочтенного Лунхата, шею сверну, – вежливо предупредил горлопана гвардеец. – Ты понял?
Кивать, когда твоя шея в лапе исполина, невозможно, и Цамтар часто заморгал, сипя издыхающим зверем.
– Хорошо, – отпустил его Каймат, брезгливо отирая руку цветастым платком. – Отец, прости, если лезу не в своё дело.
– Говори, – поторопился принять помощь Лунхат.
– Зачем разводить проблемы на пустом месте? – деланно удивился воин. – Хочет получить дочь, пускай получит. Не стоит ему мешать.
Это, видать, Лунхата здорово по мозгам приложило от неожиданности, если он и впрямь развёл беду на пустом месте. Нынче не то, что было прежде. Явись Цамтар за дочерью ещё недавно, и за Каюри пришлось бы повоевать. Теперь же с самой Каюри никто не захочет воевать, если только герой в здравом уме.
Да и людским законам его девочка больше не подвластна: не человек она, а нечто мистическое. Сам король ей больше не властитель. Да и демоны, что её прикарманили, ей вовсе не господа.
– Твоя правда, сынок, – вздохнул Лунхат, стыдясь своей минутной слабости, что чуть, было, не довела его до паники. – Ребята! – обернувшись, окликнул он сторожей у ворот, что не сводили глаз с их странной компании. – Каюри в крепости?!
– Улетела! – получил он обычный ответ, приведший в замешательство растирающего шею Цамтара.
Его единственный глаз с великим подозрением скакал с брата на ухмыляющихся гвардейцев. Лунхат тоже усмехнулся и степенно поведал бесстыжему искателю своей шкурной правды:
– Хочешь увидеть дочь, жди её тут. В крепости тебе делать нечего. А Каюри здесь нет. Когда она явится, никто кроме неё не знает. Но только явится, я сразу направлю её к тебе. Мне прятать её смысла нет. Ибо сие нынче просто-напросто невозможно.
– Отец, ты не против, если я при их встрече поприсутствую? – с деланным безразличием осведомился Каймат, глядя в сторону.
– Зачем? – от неожиданности брякнул глупость Лунхат и тотчас укоризненно покачал головой: – Опять ставки делать приметесь?
– Само в руки просится, – развёл теми самыми ручищами исполин. – Забрать Каюри силой…
Он осёкся, не желая заранее выболтать, кого и у кого вознамерился отнять этот убогий отщепенец.
– А ну вас! – устало махнул рукой старик и сухо бросил брату: – Жди.
Развернулся и, как мог, уверенно пошагал к воротам, намереваясь тотчас оповестить королеву о том, что нежданно свалилось на их головы.
Диамель, как всегда, работала в кабинете, зарывшись в дела по уши. Когда любезный её сердцу распорядитель переступил порог, она вскинула на него затуманенный взгляд. И выдохнула так, словно только что приволокла на себе целый обоз строительного камня. Улыбнулась ему вымученно и махнула рукой на ближайшее к столу кресло, дескать, присаживайся, друг мой. Рассказывай, что привело тебя ко мне прямо с дороги: пропылённого, голодного и озабоченного.
Достопочтенный Лунхат неспешно уселся. Принял из рук королевы чарку с вином, степенно осушил её до дна, вытер губы и… Выложил всё, как есть. Диамель выслушала нехитрую печальную историю его семьи, которую и без того знала во всех подробностях. Ничуть не удивилась тому, что блудный отец таки объявился, и задала самый правильный вопрос:
– А твой брат её не разжалобит? Не заморочит голову? Каюри у нас девушка умная, суровая, но добрая. Не пригреет отца нам на голову?
– Отца моя девочка с детства ненавидит, – задумался над её вопросом Лунхат. – Сама посуди. Двух братьев погубил своей жадностью. Мать Каюри на её глазах сошла в могилу от горя. Третий брат неведомо: жив ли, мёртв? Я ж от неё не таился: вместе ищеек нанимали, вместе в Империю засылали. А после вместе и расспрашивали. К отцу она сердцем не потянется. Тут у меня сомнений нет. А вот нашего бедного Чахдура – если тот ещё жив – искать отправится. И я её отговаривать не стану, – решительно предупредил старый слуга свою госпожу.