Сидящее в нас. Книга вторая
Шрифт:
Преспокойно уснула. Даже бороться не стала, наплевав на скользнувшую мимо мыслишку, ЧТО натворит Отран, если сюда кто-нибудь заявится и поднимет шум. Особенно, если повезёт прийти жениху.
Сколько она проспала, даже не задумывалась. Очухавшись, поняла, что на дворе полдень или уже за полдень, а в ногах стоит её неудачливый женишок. И бессовестно пялится на раздетую невесту. Та ещё и одеяло в ноги сбила, дабы ему удобней было оценить её обнажённые прелести.
– Опять ты? – спросонья сипло пробормотала Ринда, подтягивая одеяло
– А ты кого-то иного ждала? – вполне добродушно хмыкнул Кеннер.
И нахально плюхнулся на изножие лежанки, заколыхав несносные перины.
– Всех бы вас век не видеть, – вяло огрызнулась Ринда, протирая припухшие глаза. – Чего тебе?
– Зашёл узнать, как ты, – небрежным тоном оповестил Кеннер. – И с какой радости вчера рухнула, как подкошенная. Ты, случаем, не припадочная?
– А ты? – уже привычно подкусила она, выползая из-под навалившихся воспоминаний о «вчера».
Вчерашние птицы в голове не тренькали, а верещали, как ненормальные, гоня по телу волны нетерпеливого ожидания… повторения пережитого. Весь мир сузился до пылающей бездны огненно-синих глазниц. И зачем ей теперь все остальные – почти искренно недоумевала Ринда.
– Я-то? – фыркнул более прочих ненужный жених. – Конечно припадочный. О том весь Лонтферд судачит на все лады. А уж в Нотбере меня и вовсе считают полоумным живодёром. Страшные сказки детям рассказывают о кровожадном Кеннере, что выполз из жутко дикого леса.
– Ага, – невольно поморщилась Ринда, скребя подбородок отросшими когтями. – О семи огнедышащих головах, трёх железных хвостах да сорока болтливых языках. И впрямь чудовище.
– Кто бы говорил: о языках-то, – съязвил Кеннер, и вовсе уж нагло улегшись боком на постель и подперев голову рукой.
– Шёл бы ты отсюда, – раздражённо выдохнула Ринда, придавленная ещё одним воспоминанием.
Всплывающий изнутри ноющий страх за Аки цеплял ядовитыми коготками сердце и разводил тошноту в подвздошине. Как говаривала настоятельница, если уж невмоготу и вот-вот завоешь, смейся. Насмешничай над чем попало – что под руку попадётся – но обязательно смейся. И сейчас Кеннер, как чувствовал: предоставил ей самое насущное.
– Я твой жених, – взлетели в притворном изумлении его безупречные брови.
– Уже нет, – аж передёрнуло Ринду.
– Уже? А я-то рассчитывал, что скоро улягусь не рядом, а прямиком на тебя. Узнаешь, от чего бегала, может, подобреешь.
– Ты и впрямь такой знаток в этом деле, или врут?
– Нарываешься? – усмехнулся Кеннер с многозначительной нарочитой обольстительностью.
– Вот уж точно нет, – зло прошипела Ринда.
– Точно? – преувеличенно деловито уточнил этот нахал.
– Точно, – укрепила она данный зарок широким зевком в ладошки.
– Вот смотрю на тебя и думаю, – с несмешной насмешкой протянул жених, сверля её взглядом. – Почему тебе можно похерить наши клятые законы, а мне нет? Может, объездить тебя прямо сейчас? Пока ты в подходящем месте и виде.
– Не советую, – мигом схлынуло раздражение, и Ринда весело фыркнула.
Синегорскую змеищу никто сроду не пытался обольстить. Уж славу она себе заимела: доброго слова не скажут. Но и этот мужчина не из тех, кого можно смутить славой нестерпимой хладнокровной стервы. Сам тот ещё гусь. Да они и впрямь парочка на загляденье: глянешь, и оторопь возьмёт. Вот бы риносцы взвыли, если бы они вдруг поладили. Никому б тогда житья не стало – вяло барахтались в голове пустые мстительные мыслишки.
– Значит, всё-таки веришь, что могу, – удовлетворённо покривил губы Кеннер.
– Взять меня силой? – не без труда удерживала смех Ринда. – Можешь. Орать и драться не стану. Потерплю. Невелика пытка, раз бабы от неё не помирают.
Кеннер не выдержал и заржал: негромко, но заразительно. Так что её губы невольно разъехались в улыбке.
– Ты мне нравишься, – отсмеявшись, внезапно прямо, не виляя заявил он. – Нет, правда: нравишься. Умеешь ты возбуждать интерес, княгиня Риннона Синие горы.
– Княжна, – безотчётно поправила она.
– Да, нет: княгиня, – столь же внезапно посуровел жених. – Я сюда припёрся не на тебя обнажённую любоваться. Кстати, ножки ничего: длинные, сильные…
– Долго и далеко бегают, – нетерпеливо закончила Ринда и потребовала: – Дело говори. Ты пришёл сюда попытаться договориться.
– В точку, – кивнул он. – Такая жена, как ты, мне нужна, – без обиняков заявил будущий князь. – Меня сунули в это гнилое дело, и я подчинился. Но долго подчиняться у меня скверно выходит. Сорвусь быстрей, чем все предполагают. И с досады полезу кому-нибудь кровь пустить. Тем же нотбам. Давненько риносцы Нотбер за печёнку не щупали. Небось соскучились при бабском-то правлении?
– Ещё как, – озадаченно поддакнула Ринда, переваривая знамнательное признание, которое имело великое значение до вчерашнего вечера.
Он прямо поёт с её языка. Так ей и мечталось: муж где-то как-то. И подолгу куролесит вдали от Риннона, а она княжит. Заманчиво – леший его задери! Было. А теперь яйца выеденного не стоит.
– Как сладостны мечты, – задумчиво подначила Ринда новоиспечённого выворачивателя души, прикидывая, когда сообщить ему счастливую весть о новоиспечённой Двуликой.
– Это ты зря, – укорил Кеннер. – Сама видишь: какой из меня князь? Считать подати да разбирать поместные дрязги? Легче ножом по горлу, чтоб быстрей отмучиться.
– В это верю, – согласилась Ринда, поскрёбывая подбородок. – И в остальное бы поверила, если бы не твой отец.
– А что отец, – аж перекосило почтительного сына.
– Он для того и толкал тебя биться за Риннон, чтобы отдать его в мои руки. Не спал, не ел, всё мучился: как бы угодить строптивой девке?
– Не веришь, что мне по силам отбить у него охоту совать нос в наши дела? – холодно процедил Кеннер, напрягшись.