Сидящее в нас. Книга вторая
Шрифт:
Остальные дукребы, будто выдохнули все разом в облегчении – даже те, что продолжали махать мечами. Воины, как никто, понимают, когда опасность пронесло мимо.
– Изрядно! – задышал и король, усаживаясь на подставленный ему табурет, что отлетел в сторону от королевского подскока. – Вот оно, значит, каково бывает. Что и сказать: жуткая расправа.
– Не более жуткая, чем отрубленные руки, – обиделась за своего демона Ринда. – Или снесённая мечом башка. О том, как те же нотбы снимают кожу с живых, и поминать тошнотно.
– А то ж, – согласился Испрей, утирая лоб. –
– Так что, мы можем поохотиться на имперцев? – раздражённо уточнила Ринда, которой до смерти надоел весь этот балаган.
Где более всего прочего бесили дурацкие взгляды, что ощупывали их даже не как женщин – как неких уродов, затесавшихся среди нормальных людей. Ещё немного, и потребуют, чтобы они им тут покривлялись на потеху.
– Так на здоровьице! – неожиданно развеселился король, плюхнувшись на подставленный табурет. – Жрите этих ублюдков, сколько влезет. Не ведаю, скольких вы, госпожа, этак упокоите. Но страху точно нагоните. А страх за нас, почитай, половину дела сделает, – потёр он руки в предвкушение победы.
– Я столько не съем, – съязвила Таюли, от всего сердца желая сбежать.
Испрей непонимающе уставился на неё, а потом слегка разочарованно хмыкнул:
– Жаль. Оно и верно: уж больно я разохотился до дармовой победы. А и хрен с ним: сколь бы набежников не сгинуло без ущерба для моих людей, за всё поклонюсь. Сообразить бы ещё, как нам сей подарок половчей к делу пристроить.
– Ну, это мне уже совершенно неинтересно, – поднялась Таюли. – Это вон, пусть почтенный Ашбек с вами обсуждает.
– Может, прогуляемся на берег? – потянувшись, предложила ей чуть расслабившаяся Ринда. – Там где-то наш бык с Аки гуляет. Парочка на загляденье.
Не успела она подняться, как в ворота влетел гонец, прямо из седла обрадовав своего повелителя известием, что враг на подходе. От любопытствующего насмешника не осталось и следа: король Дукреба подобрался хищным зверем, окаменел лицом и недобро сузил серые глаза под мохнатыми тяжёлыми бровями. И все его развязные воители мгновенно преобразились, наводя на мысли о единой, мощной безжалостной стае.
Совершенно не похожи на наших воинов – невольно признала Таюли – даже на тех, что поучаствовали в пограничных стычках. Даже на гвардейцев Саилтаха. И неизвестно ещё, кто бы взял верх, столкнись суабаларцы с этими северными бойцами. На первый взгляд, и снаряжены, кто во что горазд, и щегольской военной выправки кот наплакал. Но загляни в их глаза в такой вот момент, и сердце содрогнётся.
Со всего королевства собираются – дошло до Таюли, пока она шагала к морю под недоуменными взглядами серых глаз всех оттенков. Многие из них обычные крестьяне или мастера – попробуй в Суабаларе вытащить таких на поле битвы, так полкоролевства разбежится по щелям. А эти вон даже почти не боятся – досадуют больше, что оторвали их от дела и семей…
Семьи – резануло по сердцу так, что из глаз вышибло слёзы – ведь многие из женщин сегодня овдовеют. И хорошо, если всё обойдётся лишь этим, а рабство? А разлука с детьми? Какое дерьмо!
– Оборони Создатель! – носилось приглушённым эхом по обе стороны от неё.
Давясь неприятными мыслями, Таюли не сразу поняла: ЗУ с ДЭГ возбуждены приближением настоящей охоты, и, ничуть не стесняясь, выставили себя напоказ паразиты. Она невольно огляделась: хмурые мужчины, а кое-где и крепкие женщины. На многих лицах, шеях или руках старые шрамы. У кого-то из рукава торчит железный крюк, кто-то, провожая её взглядом, замер на деревянной ноге.
Таюли покосилась на идущую рядом Ринду: в остекленевших глазах той закипала холодная расчётливая ярость. Побелевшие губы стянулись в ниточку. Родившись на другом краю северного материка, невзгоды здешних людей северянка принимала за личную беду.
Поймав взгляд Трёхликой, Ринда процедила с неповторимо сухим спокойным злорадством:
– Я не уйду отсюда, покуда останется в живых хоть один имперец. Ты же, как хочешь.
– Ну, если бы не ты, я бы струсила и сбежала, – постаралась Таюли избавиться от размягчающей горести в душе, переняв её нарочито спокойный мстительный настрой. – Но рядом с тобой как-то сразу осмелела. И потом, – пришло ей в голову, – теперь это и моя земля.
– Ну да, – зло хмыкнула Ринда. – На кого наши демоны будут охотиться, если у нас из-под носа станут уводить людей? Не страшись, мы справимся.
Таюли невольно усмехнулась: она всё ждала, когда её перестанет коробить на охоте демонов. А тут вдруг самой захотелось, чтобы они оба не подвели, уничтожив, как можно, больше имперцев. Хотя, с чего бы? Лично ей имперцы не сделали ничего дурного… Но всё равно сволочи!
Они добрались, наконец, до высокого глинистого обрыва, под которым почти на сотню шагов протянулся неуютный серый каменистый пляж. Казалось, и он встопорщился, наливаясь злобой на непрошеных гостей. И море что-то уж слишком раздражённо лупит пенистыми лапищами по берегу, на который оно невольно притащило огромную беду.
– Тебя зов океана не мучает? – поинтересовалась Таюли, остановившись на кромке обрыва.
– Истрепал уже, – поморщилась Ринда, оглядывая безлюдный берег, куда пока не вышел ни один воин. – Лишь одно и спасает: душа опоена звериной жесточью. Аж в голове шумит. Прежде, случалось, меня доводили до бешенства. Но там все мыслишки были о себе. А тут прямо всё внутри переворачивается, глядя на местный народ. Про здешние невесёлые дела, конечно, слыхала. Только вот мимо себялюбивых ушей проскакивало. А теперь… так и не терпится дать отлуп этим скотам, – кивнула она в сторону моря, где всё ближе и ближе подходили корабли.
Нацелились на маленькое королевство, обираемое из поколения в поколение бессовестными алчными мерзавцами. На гордый народ, так и не научившийся безропотно падать на колени, протягивая руки под путы, увязывающие в гроздья тех, кто только что был человеком.
Обида на чудовищную несправедливость прежде невнятно тревожила Таюли, рождая зыбкое желание её предотвратить. Теперь же какая-то непереносимо жгучая горечь, передавшись от Двуликой, начала разъедать голову. Толкала куда-то немедленно бежать и сотворить там нечто ужасное. Перед глазами замаячила пылающая любопытством безглазая тупорылая башка ДЭГ.