Сигнал сбора
Шрифт:
Вражеские войска неотвратимо надвигались на них зловещей тучей. Не дойдя до окопов пятидесяти ярдов, они остановились. Выстрелили сотни тяжелых луков. Хотя Суздальцы были в траншеях по плечи, десятки упали, пронзенные стрелами. На каждого упавшего Суздальца приходилось пять сраженных тугар, но они продолжали наступать, стреляя по мере продвижения.
Кто-то выпрыгнул из окопа, отбросив свой мушкет, и Эндрю, выскочив вслед за ним, подбежал и ударил его саблей плашмя по спине.
— Обратно в строй! — заорал Эндрю.
Солдат глядел на него
— Обратно, или я проткну тебя насквозь!
Несколько Суздальцев перестали стрелять, наблюдая за этой сценой.
Солдат попытался увернуться от Эндрю, но тот опередил его, приставив кончик сабли к его груди. Рыдая, солдат вернулся в окоп.
Напряжение нарастало. С саблей в руке Эндрю стоял на месте так, чтобы его было видно с обеих сторон.
Тугары неумолимо приближались, дождь стрел прикрывал их наступление. Нейпер был красен от крови. Сотни тел плыли по течению, но место погибших занимали новые воины. И вот с: диким криком они захватили берег. Число их быстро росло. Опустив луки, они вытащили мечи и подняли вверх боевые топоры, пытаясь вскарабкаться по скользкому от грязи берегу.
— Покинуть окопы! — закричал Эндрю. — Все из окопов!
Суздальцы высыпали наверх. Некототорые поспешно заряжали последний патрон. Строй их начал распадаться и отступать.
— Кин!
Эндрю обернулся. К ним галопом мчался Ганс, за ним стремительно приближался его полк.
— Стройся для стрельбы залпом! — крикнул Эндрю.
В то время как Первый Суздальский, истекая кровью, погибал в тридцати футах от них, Ганс лихорадочно строил своих людей, посылая проклятия налево и направо.
И вдруг Первый разом хлынул назад, а тугары, взревев от восторга, ринулись за ними и стали запрыгивать в окопы и вылезать с другой стороны.
— Первый Суздальский, отходите, отходите! — кричал Эндрю, а ему вторил голос Ганса.
— Второй Новродский, первый ряд, огонь!
Не успевшие отойти солдаты Первого бросились на землю, но слишком многих накрыло волной огня. Тугар расстреливали почти в упор.
— Второй ряд, огонь!
Еще одна волна пламени.
— Первый ряд, огонь!
Отступая назад, Эндрю увидел, как по дороге к ним бегут еще два полка с трепещущими на ветру знаменами. А потом с реки донеслось стаккато взрывов. Вода около брода закипела и забурлила, когда «Оганкит», выйдя из-за поворота, обнаружил себя, ударив смертоносным залпом по флангу наступающего войска.
Эндрю посмотрел назад, туда, где стоял Второй Новродский, отбрасывая мушкетными залпами тугар назад, выбивая их с захваченных позиций. Новродцы также падали, пораженные стрелами с вражеского берега.
Четвертый Суздальский, построившись справа от позиции новродцев, внезапно также добавил огня. Но через реку волна за волной продолжала накатывать тугарская пехота. Они снова и снова уничтожали наступавших, но у врага было сто тысяч воинов, а у Эндрю только десять. Он видел, как Блэк пытается вновь построить остатки своего полка.
«Они могут позволить
Эндрю посмотрел на восток. Ему казалось, что прошло уже много часов с начала битвы, но солнце поднялось всего на две ладони над лесом. Их ожидал длинный и трудный день, и, вспомнив, что он больше не простой пехотный офицер, а командующий армией, он отступил назад, за линию огня, и его помощники, повсюду следовавшие за ним, вздохнули с облегчением. Их одержимый битвой командир был все еще жив.
— У нас впереди длинный день, джентльмены, — сказал Эндрю, глядя на их нервные лица, — поистине длинный.
— Верни их, — произнес Кубата ровным тоном.
Музта с удивлением воззрился на своего главнокомандующего.
— Но мы же тесним их!
— И истекаем реками крови. Половина олькты раздавлена. Прикажи им отступить.
— Возможно, ты прав, — ответил Музта и кивнул горнистам, которые стали дуть в свои длинные нарги.
Постепенно шум битвы на противоположной стороне реки стал затихать. Музта не мог не чувствовать гордости за своих воинов. Ни один не покинул строй, никто не показал свою спину противнику, когда они переходили реку и с поднятыми луками посылали град стрел во врага.
Вражеский огонь ослабевал, лишь артиллерийские орудия продолжали реветь, превращая берег реки в кучу упавших деревьев и разорванных на куски человеческих тел.
Воинственный клич послышался на том берегу и степенно затих.
— Теперь мы знаем, что большая часть их оружия — кроме того, которое носят одетые в синее янки, — не может стрелять дальше шестидесяти шагов, а мы можем на сто двадцать, — сказал Кубата. — Бессмысленно продолжать жертвовать нашими воинами в этой ловушке.
— Но мы тоже пустили им кровь, — возразил Музта.
— Это, конечно, было хорошо. Но в этом узком месте наша огромная сила подобна длинному мечу, у которого только самый кончик способен разить. Мы должны обойти их и ударить с тыла.
Музта посмотрел на противоположный берег.
— Мы знаем только одно место, где можно перейти реку вброд, — сказал он.
— Тогда мы должны найти другое место. Сегодня ночью я отправлю три умена Тулы и два умена Зана на север. Они будут оставаться далеко от реки, отправляя к ней только разведчиков, пока не найдут место для переправы.
Музта посмотрел на запад, где свет вечных небес висел низко над горизонтом. Это был действительно длинный день.
— Мой карт.
Музта увидел Аргуна, командира олькты, сидевшего верхом на залитой кровью лошади.
— Мы сделали все, что могли, — устало сказал Аргун. — Те, с которыми мы воюем, не скот. В них, кажется, вселились демоны из загробного мира.
— И все же мы полакомимся ими, — произнес Музта невозмутимо.
Он посмотрел на Аргуна, как будто хотел задать ему какой-то вопрос, но не решался. Но командир олькты догадался, что тревожит кар-карта, лицо его исказилось от боли, и он покачал головой.