Сигналы Вселенной. Планета трех солнц

Кабина межпланетного корабля, освещаемая только мягким, спокойным сиянием Земли, тонет в сумерках.

Мужчина сидит в кресле у круглого окна и не может оторвать глаз от необыкновенной картины. Его мечтательный взгляд блуждает по огромному шару, что плывет куда-то в извечной темноте.

Человек со своими радостями и заботами; человечество, увлеченное грандиозной борьбой с природой, города и леса, моря и суша — все это за несколько часов космического полета слилось в единое понятие: планета Земля. Сейчас она висит неподвижно среди бесчисленных звезд, а ее поверхность кажется мертвой, будто на ней угасла всякая жизнь.

Плечи мужчины вдруг передернулись; он словно сбросил с себя тяжелую полудрему, отвернулся от окна и прошептал в полумрак кабины:

— Алена, вы спите?

— Нет, Северсон. Уже с час как проснулась, но не хотела вас беспокоить… Вы, должно быть, погрузились в воспоминания, и теперь вам грустно, правда? — Девушка с большими черными глазами немного наклонилась вперед. На ее лицо из окна упало серебристое сияние.

— То, что я сейчас чувствую, Алена, нельзя назвать грустью. Понимаете… — Северсон с большим усилием подыскивал нужные слова. — Понимаете, здесь человек… как ангел с огромными крыльями. Плывет в безграничном пространстве и со звездной высоты осматривает континенты. Это такое странное ощущение… Взгляните-ка на этот огромный глобус! Сколько мы, люди, на нем всего пережили! Сколько мог бы рассказать даже один я… Там бушует и бурлит жизнь; мне кажется, будто даже сюда доносится гул могучей энергии, которая покорно служит человеку. А что такое, в конце концов, сам человек? Маленький муравей, если взглянуть издалека; он со своими великими делами — ничто!… А впрочем… — Северсон смущенно улыбнулся. — Я так разболтался, что сам удивляюсь. Еще стану философом или поэтом.

— А почему бы и нет? Действительно, в Космосе у человека словно вырастают крылья. Но очень прошу, не будьте пессимистом и не сравнивайте людей с муравьями. Бессилен лишь тот, кто потерял веру в себя, а мал тот, кто стремится только к мелкой цели. А наша цель так грандиозна! Мы умеем мечтать и способны превратить мечты в действительность… — Алена склонилась к окну. — Посмотрите внимательно на Землю… Какого цвета побережье Африки?… Зеленого! Разве это не прекрасное доказательство могущества человека?! Еще десять лет назад мы увидели бы там светло-желтое пятно, которое называлось пустыней Сахарой… Или Арктика… В то время, когда вы с Амундсеном завоевывали Северный полюс, лед занимал все Заполярье от Азии до Америки. А теперь — остался только белый островок вокруг полюса… — девушка вдруг замолчала. — Простите, я так много говорю.

Северсон горько улыбнулся:

— Вы боитесь, что разговор об Арктике напомнит мне прошлое? Нет, не беспокойтесь. Я не ребенок, чтобы со мной так нянчиться… — Он удобнее устроился в кресле, погладил рукой подбородок, словно проверяя, хорошо ли выбрит. — Мы с вами знакомы уже довольно давно, но что вы про меня знаете? Ничего. «Для вас мое прошлое окутано мглой», — как сказал бы поэт.

— Это не совсем так, — загадочно

— В таком случае, хорошая, милая ученица, расскажите что-нибудь про Северсона. Но очень прошу — из времен его первой жизни, когда он еще носил свое настоящее имя.

— Прошу, товарищ учитель. Северсон родился в тысяча восемьсот девяносто втором году в Норвегии. Там очень красиво: сквозь дымку туманов проступают вершины Хагенфильда, где, по преданиям древних викингов, жили боги ветров и бурь.

Когда Северсон стал юношей, родители послали его учиться в Англию. В те времена по всему миру разнеслась слава великого путешественника Руаля Амундсена. Молодой Лейф — так звали Северсона — с огромным интересом следил за его экспедициями. Человек беспредельной отваги, с решительным цельным характером и благородным сердцем, Амундсен был для него образцом во всем.

Когда Северсон вернулся из Англии, ему посчастливилось впервые увидеть Амундсена. Великий Орел Севера как раз прибыл на родину как бессмертный покоритель Южного полюса… Я не права, Северсон?

— Смотрю я на вас, Алена, и не верю собственным ушам. Откуда вы все это знаете?

— Подождите, товарищ учитель, я еще не закончила, — засмеялась Алена. — Вскоре после этого Северсон познакомился с Амундсеном лично. Если бы я была писательницей, то описала бы вам и лицо Амундсена. Оно было обожжено полярными ветрами, с заостренными чертами, остро и четко очерченное. Амундсен умел вдохновить соратников на большие подвиги, а в несчастье — каждого подбодрить…

— А через минуту вы, наверное, расскажете и о моих прежних мыслях?… Вы, никак, ясновидящая — или, может, тоже жили в те времена и проснулись вместе со мной через сто лет?

— Ни то, ни другое, Северсон. Разве так трудно зайти в университетскую библиотеку и просмотреть литературу об Амундсене? Ее там немало, и почти в каждой книге говорится и о вас, о вашем участии в его славных подвигах. Там прочитала я и о том, как вы полетели спасать Нобиле. Вот про конец этого полета не написано нигде ни слова. Пока что это известно только вам, Северсон…

Алена сняла с головы защитный шлем астронавта, положила его себе на колени:

— Знаю, что это нарушение инструкции, но он мне надоел! — сказала она, будто оправдываясь. — На этом отрезке траектории можно не бояться резкой смены курса нашей ракеты, я летаю здесь не впервые… Не сердитесь, что я напомнила вам печальное прошлое. Лучше поговорим о чем-нибудь другом.

— Нет, нет, Алена, я уже давно хотел вам все рассказать… В самом деле, я встретился с Амундсеном и со временем стал его соратником. Но об этом — в другой раз. Я начну с той поры, когда после Первой мировой войны к нам пришел Эллсворт, сын американского миллионера. Его привела к нам жажда приключений, которыми он хотел заглушить скуку своей бесцельной жизни. А так как нам нужны были деньги, — государство выделяло слишком мало, — мы и приняли его в свое общество.

Эллсворт предложил Амундсену отправиться к Северному полюсу на дирижабле. Я возражал, потому что не очень верил в преимущества этого наполненного водородом мешка; напоминал о том, что среди северных торосов нет посадочных площадок; ссылался на то, что для урагана дирижабль будет не более как мыльный пузырь; приводил историю несчастного полярного исследователя Андре, который в тысяча восемьсот девяносто седьмом году пропал без вести со своим воздушным шаром. Но мне возражали, что аппарат с моторами — другое дело; что он может двигаться в заданном направлении, да и объем нашего дирижабля в сто раз больше, чем у шара Андре.