Как я был великаном

Уже месяц, как я отшельничал в Татрах, в домике моего Друга Гавелки, известного кибернетика; маленькая, вполне пригодная для жилья хибарка, прилепившаяся на краешке скалы, над Криваньским озером, дала мне возможность в тишине кончить работу над циклом фантастических рассказов, за которые я уже получил в качестве аванса небольшой туристский вертолет. Слуги-роботы готовили еду и следили за помещением — это избавило меня от хлопот и позволило свободно путешествовать в царстве фантазии.

Татрская весна была в самом разгаре. Правда, озеро еще было сковано набухшим ноздреватым льдом, но в воздухе запахло цветочной пыльцой и лесными смолами. Автоматические нагреватели превосходно регулировали температуру в комнате, поэтому я целыми днями мог работать при открытых окнах. Я сидел в углу комнаты, слева от окна, а кругом — на письменном столе и маленьких столиках — грудами были навалены словари, научные трактаты, журналы, кипы исписанной и чистой бумаги.

Но

наступил день, который надолго спугнул мой покой и творческую настроенность. Солнце клонилось к Праге, словно спеша украсить ее вечерним закатом. Я зажег настольную лампу. Вдруг что-то зашумело над моей головой. Орленок, подумал я. Он уже однажды залетел в мой кабинет, испытывая свои неокрепшие крылья. Я тогда не сразу его выпустил — хотелось получше рассмотреть отважного летуна. Он так безрассудно кидался на оконное стекло, что я в конце концов решил его отпустить. Неясный шум перешел в тихое жужжание, и на разложенные бумаги — перед самым моим носом — опустился диковинный крошечный самолетик. Жужжание смолкло, и я, застыв от удивления, уставился на невиданный аппарат. «Верно, у какого-то конструктора улетела модель», — первое, о чем я подумал. Но как она могла залететь в такую высь? Я протянул было руку к диковинной игрушке, чтобы рассмотреть ее получше, но в этот момент дверца самолета открылась и оттуда плавно опустилась на стол какая-то пузатая фигурка в скафандре — ни дать ни взять лягушка: две линзы на вдавленной в плечи голове и кривые ножки. Фигурка принялась прыгать по рукописи, но, увидев меня, замерла, будто я загипнотизировал ее своим взглядом. Она даже не пискнула, но внезапно я почувствовал, что она что-то говорит. Да-да, теперь я уже отчетливо различал отдельные слова.

— Сжалься над нами, человек, — беззвучно говорил странный пришелец. — Мы не игра природы и не игрушка, сделанная человеком. Мы такие же люди, как ты.

Я громко засмеялся, и созданьице испугалось.

— Как же ты со мной разговариваешь? — удивился я. — Ведь я ничего не слышу, а все же понимаю тебя.

Человечек оживился и, осмелев, шагнул вперед.

— Мы, жители планеты Минускула, в техническом прогрессе превзошли людей. Посредством особых приборов, передающих мысли на расстояние, мы получили возможность общаться — не только друг с другом, по и с обитателями иных миров. Это лучше, чем ваша крикливая речь, к тому же мы понимаем друг друга, невзирая на различие языков.

— Но у меня нет этого вашего прибора, я говорю вслух, а ты все равно меня понимаешь, — по-прежнему недоумевал я.

— Твой громовый скрипучий голос только мешает мне воспринимать электрические импульсы твоего мозга. Лучше говори со мной мысленно, так мы легче поймем друг друга.

— Можно я буду хотя бы шептать — поначалу? — взмолился я. — Я не привык разговаривать мысленно. И свои повести я всегда сначала говорю вслух и только потом записываю.

Минускулус благосклонно согласился.

— Нет, нет, прошу тебя, не делай этого, — остановил он вдруг стремительный поток моих мыслей. — Никому не сообщай о нашем посещении. Нам просто хотелось посмотреть на ваш мир как бы инкогнито; вы, люди, — довольно примитивные создания, а воображаете, будто вся Вселенная создана только для вас. Я знаю, о чем говорю, — ты не первый землянин, с которым мы встретились. Мы ведь наткнулись на тебя случайно, скрываясь от людей в далеких горах. Видишь, мои товарищи все еще не решаются выйти из самолета: у нас уже есть горький опыт общения с людьми.

— Ну, если бы человек был таким злым, каким ты его рисуешь, вас не спас бы никакой самолетик. Такую игрушку я мог бы раздавить пальцем.

— Вот видишь, какое самонадеянное создание человек, возмутился минускулус. — Ни этот разведочный аппарат, ни наш звездолет не сможет уничтожить никто на вашей негостеприимной планете. И ты не способен причинить ни малейшего ущерба даже мне, безоружному, хоть ты и великан. Мой скафандр выдерживает огромное давление, мощный удар и любую температуру.

— Не бойся, человечек, зачем же мне тебя обижать, — шептал я нежно. («Тебе и скафандр не поможет, если я схвачу тебя и суну в карман», — мелькнуло у меня в голове).

Минускулус тут же отреагировал на эту мою мысль:

— И это мы уже пережили; именно так встретила нас Земля, — произнес он беззвучно. — Мы приземлились на территории, которую вы называете Южной Чехией, на море (он имел в виду пруд), неподалеку от Тршебоня. Эта местность так походила на нашу планету, что мы отважились продвинуться в глубь континента. Оставив звездолет на берегу, мы сели в разведочные самолеты и двинулись в путь. Я был в первом самолете. Вскоре мы очутились над прекрасным цветущим лесом, так похожим на девственные леса у нас на Минускуле.

И вдруг перед нами возникло какое-то страшилище. Глаза его сверкали, усы топорщились, а голова торчала над лесом на уровне нашего самолета. Увидев нас, великан поднял с земли огромный шест с какой-то сетью, распрямился, став при этом втрое выше, и кинулся на нас. «Такой бабочки я еще не видывал

на наших лугах, — вопил он, и голос его разносился по лесу свистящим вихрем. — Как жаль, что я забыл дома очки». Мы быстро опустились на маленькую лужайку, пытаясь скрыться, но он вскоре нас обнаружил. Еле ускользнув от пего, мы поднялись в небо, но там нас ждала новая западня — мы натолкнулись на огромного змея, запущенного мальчишками. Наш пилот растерялся и повел самолет прямо в костер, у которого грелись несколько мальчиков. Они едва выгребли нас из угольков и никак не могли понять, что это свалилось к ним с неба. Самолет переходил из рук в руки. «По-моему, эта игрушка открывается», — сказал самый сообразительный из них, вынул нож и попытался проникнуть в кабину. Разумеется, он только сломал острие. Тогда, сунув нож в необъятный карман, мальчик попытался заглянуть в окна самолета. Сказать по правде, не так уж приятно было смотреть в его изумленные глазищи, хотя это были всего-навсего глаза ребенка. «Ой, ребята, в самолете сидят куколки! Как они туда попали? — закричал он вдруг. Верно, самолетик открывающийся!» Наш летательный аппарат подвергся суровым испытаниям: положив его на большой камень, мальчишки что есть силы начали колотить по нему другим камнем. «Эти консервы нам не открыть, — пришел к заключению тот мальчик, что был похитрее. — Пойдем-ка завтра в Врхлаби, к Франтику, он там на фабрике учеником слесаря работает. Для него разобраться в такой игрушке — пара пустяков». Но и Франтик не справился. И мастер не справился, и даже главный инженер. Мы делали вид, будто мы и впрямь игрушки, и с интересом наблюдали, как о крышку самолета ломаются стальные сверла и отлетают зубья пил. Чем только его не испытывали и автогеном, и ультразвуком, — все безуспешно. Тогда решили отправить нас в Прагу, в исследовательский институт. Тут же набежали репортеры, о нас заговорили по телевидению, писали во всех газетах. И никому даже в голову не пришло, что мы не игрушка. Правда, какой-то газетчик предположил, что мы пришельцы с другой планеты, но его только подняли на смех и обозвали горе-фантастом. Потом нас тщательно упаковали — уж не знаю зачем, — сунули в какое-то чудище и повезли в Прагу. Едва мы остались одни, как мгновенно разорвали упаковку и вылетели из темницы. Мы нашли убежище на одной из вершин Крконош и только после этого с величайшими предосторожностями стали налаживать связь со звездолетом. Мы тогда еще не предполагали, что у вас совершенно иная система связи и поэтому вы не можете нас подслушивать. Мы установили, что все самолеты благополучно вернулись на базу, но корабль постигло несчастье: скрываясь от великанов в глубь моря, он вместе с морскими обитателями — рыбами — попал в огромные сети. Рыбаки его долго рассматривали и, решив, что это занятная игрушка, отдали детям. Командир экспедиции Минор ночью неосмотрительно покинул звездолет, желая разведать пути к бегству. Но далеко уйти ему не пришлось: его схватил огромный зверь, похожий на кошку, и бедняга вынужден был долго играть с котятами, прежде чем ему удалось бежать.

Наконец весь экипаж собрался в Крконошских горах. Мы нашли прекрасную пещеру и решили там обосноваться. На разведочные полеты отваживались только ночью. Пришла зима, выпал снег, и мы надеялись, что превосходно здесь перезимуем. И вдруг в Крконоши хлынула шумная толпа людей. Нам ничего не оставалось, как перебраться в более отдаленное место, куда еще не ступала нога человека. Мы уже радовались, что нашли наконец такое местечко и сможем по-настоящему познакомиться с чудесной Чехословакией…

— И тут вы наткнулись на меня, — засмеялся я. — Не огорчайся, дружище. Считай, что тебе повезло. Я-то как раз могу вам помочь. На крыше этой хижины находится туристский вертолет, возможно, ты его уже заметил. Я погружу всех вас вместе с вашим «звездолетом» — места там достаточно, — и вы осмотрите самую прекрасную страну на этой планете. Не бойтесь, никто не узнает, какие редкостные гости путешествуют в моем вертолете.

— Твое предложение заманчиво, оно мне правится, великан, — благосклонно сказал минускулус. — Но ты еще не заслужил полного доверия. Покажи свою страну сначала мне одному; я рискну — хотя бы в интересах науки, — а в случае несчастья моя гибель не будет большой потерей для экспедиции. А я уж буду передавать товарищам подробный репортаж о нашем путешествии.

Минускулус махнул крошечной ручонкой — и самолетик улетел, а сам он растянулся на кипе бумаг и сразу уснул. Я перенес его в коробочку, предварительно положив туда ваты, и тоже улегся. Всю ночь я не сомкнул глаз, боясь, что минускулус меня обманет и скроется; но тот спокойно спал до утра. На рассвете я переложил его в коробочку побольше, вырезав в ней несколько окошек, и мы отправились навстречу сияющему утру. Вертолет быстро переносил нас с места на место. С человечком в коробке я пробирался по Деменовским пещерам, лазил по горам, разгуливал по городам и прославленным курортам. Минускулуса я прятал от людей, словно драгоценность. Он целыми днями молчал и только слушал мои торопливые объяснения. А однажды вечером — дело было в Карлштейне — он удрал. Просто исчез вместе с коробкой.