Сила двух начал
Шрифт:
Она думала об этом, не замечая капель дождя, все более частых…. И, при мысли о том, что будет с ее матерью, когда она узнает, каким чудовищем стала ее дочь, сердце Мэгги защемило – горечь раскаяния наполнила ее душу. И, осознав, что испытает совсем скоро, волшебница безвольно опустилась на мокрую траву, в ожидании заслуженной кары. Та, мгновенно обрушившись, скрутила тело Мэгги в жутких судорогах, сломив ее волю, заставляя срывать горло в бешеном вопле смертельно раненного зверя. Запредельная боль, заставляющая ее рыдать, уничтожала ее сущность, стирая в порошок, она сводила Мэгги с ума, рисуя в воспаленном мозгу волшебницы ужасные картины: она стоит,
… Она пришла в себя от звука чьих-то слабо различимых голосов. Чтобы их понять, понадобилось сосредоточение и немного времени…
— Вы полагаете, мы столкнулись с проявлением ее способностей?
— Это самое правдоподобное. В то, что ее кто-то проклял, мне не верится.
— Но какова должна быть ее вина? Столь долгие мучения, которые совершенно невозможно остановить…
— А об этом нам расскажет сама Мэгги – возможно, прямо сейчас.
Мэгги, наконец, придя в себя полностью, увидела тех, кто говорил: Снегг и Дамблдор. Они, заметив, что волшебница очнулась, подошли к ней, просветлев лицами.
— Как вы себя чувствуете?— спросил Снегг.
Мэгги что-то прохрипела, обнаружив, что говорить пока не может. Впрочем, ее «ответ» оказался достаточно емким для Снегга – тут же успокоившись, он повернулся к Дамблдору.
— Не сейчас, Северус,— произнес директор упреждающе,— выяснение обстоятельств может подождать.
— Но ведь мы…
— Не стоит. Наша с вами излишняя поспешность может навредить мисс Мейнджен – ее состояние может ухудшиться.
— Скажите, профессор – что было со мной?— спросила Мэгги хрипло, удивившись своей способности говорить.
— Больше трех часов ты корчилась в судорогах боли, непрерывно крича, а уже в конце – хрипя,— ответил Снегг,— и только полчаса назад твои мучения закончились.
— И вы не смогли остановить меня?
Снегг язвительно хмыкнул, как бы спрашивая, каким образом они могли это сделать.
— Теперь нам нужно узнать, отчего тебя мучила такая боль,— произнес Дамблдор, подойдя к Мэгги ближе,— ты готова рассказать нам об этом?
Волшебница, поколебавшись, кивнула.
— Да. Осознание своей вины прошлого привело меня к собственному истязанию, избежать которого мне не удалось.
— Что же или кто так повлиял на тебя?
— Я сама пришла к этому, меня лишь немного подтолкнули.
— Чем же?— спросил Снегг нетерпеливо.
— Я могу не отвечать на этот вопрос?— обратилась Мэгги к Дамблдору.
Тот кивнул, но Снегг был явно не согласен с ним:
— Должно быть, это было наказание за пытки мисс Паркинсон?
Мэгги в отрицании качнула головой, к разочарованию Снегга. Он, было, хотел сказать еще что-то, но Дамблдор произнес категорически:
— Не надо давить на нее, Северус. Сейчас все, что нужно Мэгги – сон и отдых.
Волшебница почувствовала громадную, почти
…Она шла по лесу – целенаправленно, чувствуя, что ее ведет интуиция…. она не знала этих мест, но точно знала, куда должна придти, и теперь твердо шла к своей цели. Пара шагов – и лес закончился, перейдя в луг, совсем недалеко Мэгги увидела облаченную в черное одеяние женщину, что стояла неподвижно у небольшого холмика, поросшего травой. Ветра не было, и женщина казалась изваянием, сделанным неизвестным скульптором. Но ее одиночество было нарушено – внезапно, словно изниоткуда рядом с ней появился облаченный в длинную черную мантию волшебник, от вида которого она, стоящая возле деревьев, почувствовала ужас. Волшебница в черном одеянии, повернувшись, увидела летящий в нее зеленый луч Убивающего проклятья. Закричала…. И торжествующе рассмеялся ее убийца, что секунду спустя вместе с ней, стоящей у деревьев, наблюдал, как мертвое уже тело падает на землю…
Исступленный крик звучал у нее в ушах, пока она не поняла, что это ее крик. Пока не очнулась, увидев, что она не в лесу, наблюдает смерть своей матери от руки Волан-де-Морта, а в больничном крыле Хогвартса.
— С вами все в порядке?— услышала Мэгги обеспокоенный голос мадам Помфри,— вы так кричали…
— Извините, что разбудила,— произнесла волшебница, что краем сознания еще находилась в том кошмаре,— я… мне кошмар приснился…
Мадам Помфри, оправившись, кивнула, соглашаясь с Мэгги. И, отлучившись на минуту, принесла ей зелье, от которого обильно шел пар.
— Выпейте, это успокоительное,— сказала она, увидев недоумение на лице волшебницы,— вы заснете безо всяких кошмаров, когда выпьете его.
Мэгги, не сомневаясь больше, в пару глотков осушила бокал, тут же почувствовав, как глаза слипаются. И провалилась в сон без сновидений…
…Яркие лучи солнца, без помех проникающие в окна медпункта, не дали Мэгги возможности поспать подольше, вновь возвратив ее к реальности. Тут же вспомнилась каждая деталь приснившегося ей кошмара.… Чувства отчаяния и ужаса. Но это был лишь сон, он не может воплотиться в реальности…
От мрачных раздумий ее отвлекли тихие шаги гостя, коим оказался Дамблдор, что спросил, подойдя к ее кровати:
— Как твое самочувствие, Мэгги?
— Нормально, вроде. Только мысли немого путаются.
Дамблдор понимающе кивнул.
— Неудивительно. Ведь ты здесь уже неделю лежишь. Да-да,— повторил он, увидев изумление на лице Мэгги,— ты четыре дня была без сознания, после того, как мучения твои прекратились, и еще два дня находилась в глубоком сне после некоего приснившегося тебе кошмара. Так что сегодня уже 14 сентября, суббота. И теперь мне просто необходимо знать, что стало истинной причиной твоих мучений.
Пристальный взгляд ясно-голубых глаз директора ясно сказал Мэгги, что ей придется ответить, что она и сделала:
— Этим летом я попала в особняк Волан-де-Морта, и пытала своей волей его слуг – принужденная их виной. Потом мне удалось сбежать, но забыть о том, что я сделала, я не смогла. И об этом же мне напомнил Гарри, когда обвинил в пособничестве Волан-де-Морту. И я, представив, что будет с моей матерью, когда она об этом узнает, почувствовала неимоверную боль пыток… Что прекратилась только когда пересилила величину моей вины…