Сила есть Право
Шрифт:
Убей одного человека (с целью ограбить его), и ты — убийца. Убей миллион человек (с целью ограбить их), и ты — прославленный генерал. Забери у одного, и ты — отъявленный негодяй, но забери у всего населения или у соперничающей нации, и ты станешь канцлером казначейства, председателем путей и способов изыскания денежных средств или будешь награждён крестом славы Легиона Чести. Мародёрствуй открыто для собственной выгоды, и ты — гнусный мошенник, фальшивомонетчик, обманщик, бандит, но мародёрствуй не напрямую, через «общественные службы», и ты будешь провозглашён «нашим богатым согражданином и выдающимся патриотом».
Возьми у крестьян хотя бы ничтожно малую часть их жалкой собственности, и они линчуют тебя как ленивого вороватого бродягу, но возьми законом и порядком (рентой, процентами или налоговыми сборами) две трети их урожая, и они вывалят из своих домов посередине ночи, чтобы приветствовать тебя в твоём быстром королевском вагоне, когда он будет проноситься мимо их «богом забытых» деревень.
«Украсть гуся у общины» есть ужасное мошенничество, но «украсть общину у гуся» [296] —
296
«Украсть гуся у общины» — строчка из английской народной песенки: «Они повесили мужчину и высекли женщину / Которые украли у общины гуся / Но оставили они на свободе ещё большего негодяя / Который украл общину у гуся» (ок. 1764).
297
Аполлион — греческое («губитель») имя ангела, получившего ключ от бездны, его еврейское имя — Аваддон, также Абаддон (Откр. IX: 11).
Опять же, тот, кто кривит душой с кафедры о «славе Господа», повсюду известен как доктор богословия, но тот, кто лжесвидетельствует на обычном суде, везде осуждается как злодей-клятвопреступник.
Неизвестно, существует ли хотя бы одно классифицированное преступление, которое признавалось бы преступлением в каждой стране. Точно так же, как есть тысячи разных изображений и идеалов бога, так есть и тысячи взаимно исключающих друг друга взглядов на правильное и неправильное. Каждый климат, каждая нация, каждое сообщество имеет собственное понятие о добродетели. Моральные догмы фабрикуются, чтобы подходить обстоятельствам, и они всегда используются как инструменты запугивания. Они не обязательно находятся в гармонии с естеством и уж тем более не основаны на нём, кроме как в том смысле, что обман естественен. Биологически и исторически утверждено — «нет ни правильного, ни неправильного, но мышление делает их такими».
Каждая эра и каждый народ должны принимать свои правильное и неправильное. Так же должен поступать и каждый человек. Очевидный долг каждого человека — находить своё собственное этическое кредо. Если он пренебрегает этим долгом и праздно (не думая) принимает кредо стада, в котором он родился, то его индивидуальность поглощается и исчезает. Другие люди с ярко проявленной силой воли могут устанавливать лживые, бестактные догмы — поддельные двадцатичетырёхдюймовые колеи [298] — и заставлять его «приспосабливаться» против своего желания. Они становятся правителями и хозяевами, в то время как он опускается до позиции подчинённого и прислужника. В этом заключается постоянная угроза свободе, которая содержится во всех этических, политических и религиозных кодексах.
298
Двадцатичетырёхдюймовая колея — один из стандартов ширины железнодорожной колеи; термин «twenty-four inch gauge» означает так же и двадцатичетырёхдюймовую линейку, которую оперативные масоны (строители Храма Соломона) использовали в своей работе, у современных франкмасонов двадцатичетырёхдюймовый измерительный инструмент символизирует двадцать четыре часа в сутках, которые они должны полностью распределить в своей работе, — тема масонства практически не затрагивается в «Силе есть Право», но, тем не менее, не исключено, что в данном случае Редбёрт намекал и на масонскую практику тайно управлять политическими и социальными событиями.
Тот, кто «выполняет приказы» другого, неминуемо становится слугой этого другого. Тот, кто обуздывает свои собственные мысли, чтобы ублажить большинство, уже потерял свою ментальную свободу. Тот, кто безоговорочно полагается на «общественное мнение», становится не более чем марионеткой — бескровным манекеном. Изображая независимость, он на самом деле является заключённым на своём собственном поле деятельности.
Гордость жизни заключается в решении и свершении — во взятии инициативы в свои руки — а не в подчинении диктатуре других. Тот, кто «выполняет приказы», есть и должен навсегда остаться подчинённым — в нищенской своре правил и законов. Тот, кто не подчиняется «приказам», сам становится приказодателем, то есть властелином разумов, тел и собственности низших организмов. Повиновение есть характеристика лакеев. Непокорность есть отличительная черта героя. «Человек есть мера всех вещей», — Протагор. [299]
299
Протагор из Абдеры (480–410 до н. э.) — древнегреческий философ, основатель школы софистов, полностью его тезис звучит так: «Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют», — это утверждение подразумевает всеобщую текучесть вещей.
«Тот, кто не берёт на себя никакой инициативы и не принимает никаких решений, каким бы он ни был образованным и заслуживающим доверия, играет второстепенную роль». [300] Все великие деяния есть результат не голосов большинства, но индивидуальной деятельности.
Каждый свободный человек (а свобода значит нечто большее, чем обыкновенная привилегия бросать отпечатанные листики правил в урну большинства) должен судить «все вещи» своей собственной натурой. Он должен воспринимать себя как мерную линейку — как решающий фактор — как единицу стоимости, и старательно избегать слепого принятия мерок других людей без личной проверки и подходящего теста.
300
Адмирал Уолкер, Военно-морские силы США, на форуме, декабрь 1896 (прим. автора).
Самый простой путь разорить нацию для банды государственных грабителей — это выпустить фальшивые наличные и обменять их на внутренние ценности, а самый простой путь поработить расу — это подольститься к ней или всучить ей фальшивую этику, то есть лживые стандарты морали.
Когда измерительные весы (или меры) искажены или подделаны, все дальнейшие обмены становятся мародёрством. Тогда банкиры, лишающие своих клиентов права выкупа заложенного имущества, становятся угонщиками скота, а действующие подобно машинам политики становятся пиратами. Так и произошло, что слова «политик» и «вор» теперь стали взаимозаменяемыми терминами, в особенности в Америке, Франции, и Австралии. «Правительство есть опытный шантажист».
Для свободного животного гораздо лучше быть сразу убитым, чем быть приручённым, управляемым и закованным в цепи.
Взрослый человек не должен присягать в верности никакому чуждому морализму, традиции или случайному правилу поведения — ни ментально, ни морально, ни физически. Он должен испытывать особую гордость, развивая свою собственную личность, независимую от каких бы то ни было людей. В принципе «в единстве — сила» заключена очевидная ложь. Очень часто в практических делах опытнейшим является тот, кто стоит особняком. «Каждый сам за себя», — вот закон жизни. Каждый за общество, за бога или за догму — вот закон смерти. «Думай сам за себя», — вот направление мысли, которое игнорируется в наш немощный век, когда каждый отупевший дегенерат воображает, что это его «дело» быть охранником, сторожем и нянькой другому дегенерату. Гневное возражение Каина: «Разве я сторож брату моему?» [301] — заключает в себе далеко идущую практическую философию, которая заслуживает спокойного обдумывания в свете биологического эволюционизма и современной социалистической неспособности адаптироваться. Только запуганные каются. Но внеморалисты создают семьи, строят города, правят землёй и смеются над богами.
301
«Разве я сторож брату моему?» — ответ убившего своего брата Каина на вопрос Господа, где Авель (Быт. IV: 9).
Каждый человек должен думать так, как ему нравится — как «дух действует в нём» [302] — без малейшего почтения к тому, что думают или делают другие; единственный предел его действиям — это (естественно) материальное сопротивление, с которым он встречается в действительности, — для сильных естественны препятствия по их силе. Никто не обязан подчиняться другому (или большинству), если только этот «другой» не способен принуждать к подчинению, и способен поступать так всегда, при любых обстоятельствах, даже если это необычайно трудно, дорого и — опасно.
302
«Дух действует в нём» — «И начал Дух Господень действовать в нём [Самсоне] в стане Дановом, между Цорою и Естаолом» (Суд. XIII: 25).
Встречаясь с осуществляемым сопротивлением, дело каждого бесстрашного человека — преодолеть его — если он может. Если он найдёт это выше своих сил (или объединённых сил своих друзей и соратников), то смерть или повиновение — единственные приемлемые альтернативы для него. Если же у него не хватит сил не пасть (как изрубленный Катилина пал в Пистое [303] ), тогда он и его потомство до третьего и до четвёртого поколения должны оставаться в подчинении.
Если превосходящая сила (или стратегия) заставила его временно отступить, то он не клянётся в верности своим торжествующим соперникам, он должен всегда быть готов (когда время и обстоятельства покажутся ему подходящими) низвергнуть и уничтожить их диктат. «Доберись до них!» — Я говорю, доберись до них! Доберись до них любой ценой!
303
«Только тогда, когда битва завершилась, и можно было увидеть, как велики были отвага и мужество в войске Катилины. Ибо чуть ли не каждый, испустив дух, лежал на том же месте, какое он занял в начале сражения. Несколько человек в центре, которых рассеяла преторская когорта, лежали чуть в стороне, но все, однако, раненные в грудь. Самого Катилину нашли далеко от его солдат, среди вражеских тел. Он еще дышал, и его лицо сохраняло печать той же неукротимости духа, какой он отличался при жизни. Словом, из всего войска Катилины ни в сражении, ни во время бегства ни один полноправный гражданин не был взят в плен, так мало все они щадили жизнь — как свою, так и неприятеля», — Саллюстий (прим. автора). Луций Сергий Катилина (108-62 до н. э.) — римский политический деятель, потерпев поражение на выборах в 64 до н. э., организовал заговор для насильственного захвата власти, но о нём стало известно консулу Цицерону, и заговор был разгромлен; Гай Крисп Саллюстий (86–35 до н. э.) — римский историк; цитируется произведение «О заговоре Катилины» (61: 1–6, пер. В. Горенштейна).