Сила Кундалини
Шрифт:
И надо же было Тайным Силам поставить перед Шри Вельбесаной и эту проблему, да еще сейчас! Вроде мало ему бронзового гвоздя во лбу Николая. Определенно, не обошлось здесь без влияния Тайных Сил и на мальца, и на его папашу. Николай ведь тоже озабочен (прямо день забот какой-то!). Он тоже просил только что у Учителя разъяснений насчет...
Э-э-э, погоди, погоди... Погоди отчаиваться, дурья башка! Как же ты, старый осел, мог позабыть о просьбе Христа! В Древнем Риме Нерон отправил бы тебя за такие штучки львам на завтрак. Или вот сцена из Евангелия: толпа жаждет жертвы. Кого распять? Варавву или Иисуса? Иисуса распни, Варавву отпусти. Распни его! Жертвы, жертвы хочу...
Перед тобой не две, а сразу три проблемы, и две последние
Шри Вельбесана загадочно улыбнулся малолетнему противнику, встал, велел Марии пока что вывести сынка из кухни. Оставшись наедине с апостолами прежде всего милостиво даровал им от имени Христа временное очищение (то есть разрешение общаться с другими членами Братства, не оскверняя их прикосновениями), сказал, что срок и меру очищения назначит позже, а пока готов внимательно выслушать их дело.
Дионисий и Гераклий принесли тщательно выполненный в масштабе один к десяти эскиз креста, на котором Николай должен был принять страдания будущей весной. В целом Учитель одобрил его, но надписи велел выполнять не резными, а накладными чеканными, девиз: "Вот есть слава Истинного Христа!" перенести повыше, предусмотреть специальные съемные колпачки в виде фальшивых бриллиантов на шляпки гвоздей для рук, символизирующие алмазы Истинной Веры... В общем, всячески заботился об эффектности запланированного зрелища. Апостолы же чувствовали, что в корне пересматривая давно согласованный до мелочей проект Учитель явно тянет время, но не понимая причину такого поведения молча кивали головами и соглашались со всеми неожиданными изменениями. А Шри Вельбесана мысленно взывал к Тайным Силам, умоляя Их дать знак, когда... И вот ощутив некий внутренний толчок быстро сказал, что для первого раза замечаний достаточно, что возможно понадобится запасной удлиненный гвоздь из бронзы, а может и не понадобится, и что в скором времени в Братстве изменится Божья молитва, выпроводил по-прежнему недоумевающих апостолов и зашел в Витину комнатушку. Насупившийся мальчишка сидел на продавленном диванном матрасе в углу.
– Ну и долго ты грешить будешь, скотина?
Учитель задал первый пришедший на ум вопрос, ответ на который не имел ни малейшего значения. Шри Вельбесана и не слушал, что там пробурчал мальчишка. Он был всецело поглощен собственными ощущениями, вновь спросил у Тайных Сил, начал ли Николай будить свою Кундалини...
Тайные Силы ответили утвердительно. Учитель состроил озабоченную мину, важно сказал мальчугану:
– Своим безобразным, мерзким поведением ты осквернил не только себя, но также Дионисия, Гераклия и жену именем Мария. Я не в силах определить меру твоей вины, гаденыш, и отец твой, Истинный Христос Николай пожелал сделать это лично. Ступай к нему и расскажи все.
Глядя вслед направлявшемуся в Обитель Господа лопоухому паршивцу Шри Вельбесана вновь думал о бронзовом гвозде, ибо два остальных дела были, можно сказать, в шляпе. А вот по поводу гвоздя появилась как раз неплохая идейка...
4
Повторная медитация почему-то никак не удавалась. Чего только не перепробовал Николай: и позу менял, и свечу переставлял, и полное йоговское дыхание делал, и молился. Тщетны были его усилия. Не мог он сконцентрироваться на картине, хоть плачь! Не мог расшевелить дремавший в основании позвоночника клубок, не мог заставить его развернуться и погнать к сахасрарачакре. Не мог и слиться с картиной, сколько ни старался. Ничего не мог!!! Ну ничегошеньки. Сидел на своей подстилке и как идиот пялился на "Гиперкубическое распятие".
В принципе, все было закономерно. Учитель предупреждал его: не следует торопиться, второй раз подряд может и не выйти, на первую медитацию затрачено слишком много
Вдруг Николай сообразил, что поступает неправильно. Собирался ли он будить Скрытую Энергию или сливаться с картиной, значения не имело. В любом случае следовало расслабиться, а не напрягаться. Совершенно верно! Ведь перед этим он как раз расслаблялся. И Шри Вельбесана учил: "Кундалини-Шакти не вползает в напряженное тело, ей противны сконцентрированные воля и разум".
Николай перевел дух, тряхнул головой и трижды провел по лицу руками, сбрасывая отрицательные эмоции. Лег в позу рыбы, несколько раз набрал в легкие как можно больше воздуха и задержал его перед выдохами, стараясь усвоить всю содержащуюся в нем прану и подкормить таким образом голодную Кундалини. Вновь сел в полулотос и начал расслабляться.
И у него сразу же все получилось! Состояние, в которое пришел Николай, напоминало утреннее, хотя все же отличалось от него. Запахов он не видел, никакого слияния с "Гиперкубическим распятием" также не было, зато повторилось ощущение полета... нет, скорее спокойного парения над подстилкой. Николай чувствовал себя наполненным водородом аэростатом в форме сидящего в полулотосе человека. Всего лишь тончайший, незримый волосок захлестнул мизинец на левой ноге и едва не лопаясь удерживал от немедленного прощания с погрязшей во грехах землей и начала плавного, постепенно ускоряющегося вознесения в высшие небесные сферы. Теряющийся в полумраке свод подвала заискрился сапфировыми блестками, затем поголубел. В центре его, прямо над головой Николая словно открылся небольшой круглый люк, из которого ощутимо плотными упругими волнами хлынул поток желтоватого света. Не расширяясь и не сужаясь поток имел идеальную цилиндрическую форму. Волны света накатывали на человекообразный аэростат, понемногу разогревали его и окружающий воздух, который ласкал телесную оболочку и тянул все выше, выше, выше... Водород также грелся, распирал до боли внешние покровы так, что те едва не лопались и также стремился вверх, вверх, вверх... А из люка все громче, все настойчивее и протяжней звал голос: "Сюда, ко Мне, ко Мне, Сын Мой возлюбленный Истинный Христос!.."
Но окончательно устремиться в зияющий над головой солнечный люк мешала волосяная нить. При каждом рывке аэростата-тела она отвечала таким же точно по силе рывком вниз, и Николай самым дурацким образом колотился между небом и землей, точно персонаж анекдота, упавший с сотого этажа небоскреба и зацепившийся подтяжками за крючок на пятидесятом. А края люка полыхали уже зловещим рубином, волны света не ласкали, а обжигали и достигая земли вмиг иссушали ее на многие километры вокруг, превращая плодородную почву в растрескавшуюся раскаленную серовато-бурую корку. Голос уже не звал, а противно, с подвизгиванием вопил: "Ко Мне!!! Ко Мне!!!" И в кобчике наконец зашевелился разозленный клубок змей.
Нет, то была одна весьма беспорядочно спутавшаяся змея! Кроваво-красные световые волны концентрировались где-то в области макушки, с гудением, от которого содрогалась вся телесная оболочка, врывались в позвоночник и раскаленными остроконечными спицами впивались в змею. Боль уколов, гул, вибрация и визги чрезвычайно злили эту тварь, и вот она стала нехотя разворачиваться и сухо потрескивая погремушкой на кончике хвоста подниматься вверх, из одного позвонка в другой, шипя: "Ты смееш-ш-шь будить меня? Есть хоч-шу, есть хоч-шу, хоч-шу..."