Сила Мира II. Смысл мира, символ веры

Данилова Ирина

Он включил в своём новом авто радио, а затем полез в бардачок.

– Мане, bella, посмотри, я зашёл и купил тебе очень полезную книгу. В ней ты можешь вычитать все последние тренды в исследованиях «психологии преступников». То есть как раз про меня!

– Саша, когда я тебя встречаю, то думаю, что внутри меня живут уже не двое. Про тонкую и ранимую Веру, которая во всём сомневается и вечно ищет счастья, хотя оно при ней, ты знаешь. Про сильную «профи» Миру Александровну, к которой «строго по записи» – тоже. Но иногда мне кажется, что при твоём появлении нас становится четверо! Ну, ладно – Мане,

знаю, почему ты меня так зовёшь, знаю, что я напоминаю тебе маму, хоть ты и старше меня на десять лет. Как психолог, да и просто как женщина, я знаю, что мамы никогда не были «про возраст», мамы всегда – «про душу». Но зачем нам ещё какая-то Белла?! У меня ощущение, что в машине нас пятеро! А это, знаешь, тесновато!

– Мирочка, bella – это по-итальянски «красивая», – он засмеялся. Только с ней он всё ещё искренне верил в человеческую непосредственность.

Сан Саныч не спорил: Мира действительно просто мистически напоминала ему маму. При всей разнице между этими двумя женщинами, они обе обладали каким-то одинаковым видением мира, людей; доброта, служение человечеству в целом и, конечно же, мужчине, который рядом в частности, – всё это объединяло его Миру Александровну, друга, и «Маму Мане». Так маленький Самвел (его армянское имя) называл ее в детстве. К тому же Мирочка, как и мама, да и он сам, чётко следили за временем. Может именно это их совпадение привычек в первую очередь и отозвалось в сердце Александра Александровича. Самые важные дела и встречи они обе старались назначить на полдень, где бы ни находились: в Армении, в Италии, в России. А самые заветные желания загадывали в полночь.

Впрочем, Мирочка чем-то напоминала ему маму и внешне: яркая брюнетка, раскосые глаза. Она для него просто друг, но и обманывать, что совсем уж никакого мужского влечения к Мире-Мане не испытывает, он бы не стал. Да и кого ему обманывать? Друзей? Знакомых? С ними он о своих чувствах никогда не говорил, не на «Дурдоме-2». Обманывать себя? Глупо и смешно. Миру? Сан Саныч рос во времена, когда слова «харрасмент» ещё не знали, и дать понять, а то и прямо сказать женщине, что она тебя привлекает, преступлением не считалось. В те годы оскорбить женщину можно было, скорее, поступком прямо противоположным: дав ей понять, что она тебя совершенно не интересует. Если он впускал в свою жизнь женщину, то она всегда была окружена его мужским вниманием. «Дружбы» между мужчиной и женщиной он не понимал, ему нравились слова Жванецкого: «Не можешь любить – сиди и дружи».

Но так было до встречи с Мирой.

Если не брать в расчёт партнёров по бизнесу, она была, пожалуй, единственной леди из его окружения, которая перешла в статус друга, так и не побывав в статусе любовницы, а уж тем более – жены.

Этот «нюанс» делал их отношения столь необычными для обоих, даже трепетными. А может быть, тут и образ мамы сыграл свою роль?

* * *

Даже яркое миланское солнце не могло затмить этого высокого и красивого мужчину. Мане подумала, что если бы кто-то наблюдал в эту минуту за её глазами, то увидел бы в них только его отражение. Она слегка улыбнулась своими большими, чуть раскосыми глазами.

Он всегда здоровался по-армянски и был человеком, который перевернул её жизнь, придал ей новый

смысл. Он – отец её будущего ребёнка. У Мане уже рос сын, но она была уверена, что обязательно родит ещё и дочь. Она не сомневалась в этом, и потом отцы всегда больше любят дочек. Со своим собственным отцом она тоже обязательно помирится. Он, в конце концов, её поймёт. А причина их затянувшегося конфликта только он, – её боль, её гордость, её глупость, её правда. Нет, правда у каждого своя, к тому же каждый при необходимости добавляет в неё «по вкусу» толику лжи. Иногда во благо, но чаще получается как у плохой хозяйки, которая опять не рассчитала с солью и специями. А он – её истина! Без него сердце не стучит, не живёт.

Полтора часа, проведённые в итальянском кафе, пролетели как ласточки. Лучше бы они никуда не торопились, а медленно переваливались от зёрнышка к зёрнышку, как эти голуби. Потом они пошли гулять. То о чём-то болтали, то молчали. С любимым человеком и говорить-то не обязательно, главное – чтобы был рядом. Он покупал и дарил ей, как ребёнку, всякие красивые безделушки.

Психологи говорят – Мане когда-то читала об этом умную книгу, – что сплетение в союзе, в браке психотипов «отец-дочь» – одно из самых лучших. Если мужчина по своему психотипу «любовник», женщина может уйти к другому любовнику. Если он по психотипу «сын», то есть опасность уступить матери. Если «друг», то может так другом на всю жизнь и остаться. А если «отец», то к такому типажу типаж «дочь» будет тянуться всю жизнь. Уйти от «папы» она не сможет. Такие люди остаются в жизни друг друга всегда, перманентно, и порой папа в жизни женщины никогда не становится менее важным, чем какой-то другой мужчина.

В детстве папа был для Мане Вселенной, Господом, Буддой. И конфликт, возникший из-за её нового избранника, пугал её, разбивал сердце. Но со временем её Самвел, Александр, Саша, Сано душевной «анестезией» успокоил её боль. Такой нежностью «прооперировал» её сердце, что никаких «швов» не осталось. Осталась только Любовь!

– Даже у сына моего твоё имя, я разговариваю с ним, а думаю о тебе, – шептала она, не отрывая от любимого глаз, а он эти глаза молча целовал. А потом вдруг:

– Мане, любимая, вот ты любишь встречаться в полдень, а знаешь, что это лучшее время для переговоров? Самые крупные свои сделки я подписывал именно в этот час.

Зачем, целуя девушку, говорить о работе, о сделках? Интересно, мужчины это специально делают, чтобы позлить, вызвать ревность, показать, что есть в их жизни вещи важнее, чем женщины, которые их любят? Или же это простая глупость, грубость, бесчувствие? Но не спрашивать же его об этом. Поэтому она спросила другое:

– Почему ты так любишь Италию?

– Я люблю не только Италию. Я люблю все места, где люди живут размеренно и красиво. Где у них есть стабильный доход, удобный дом и изобилие на столе. Где не надо им, как в Москве, каждое раннее утро, чтобы успеть до пробок, нестись сломя голову, чтобы «делать бабки». Где не надо целыми днями напрягать руки и головы, чтобы вечером уже не хватало сил просто пройтись и полюбоваться набережными, как в Петербурге. В Италии люди не только работают, но и живут! Они успевают получить кайф в сиесте, успевают и большой семьей обзавестись.

Конец ознакомительного фрагмента.