Сила вечной любви
Шрифт:
Я не могла выйти на улицу, поэтому сделала лучшее, что можно было сделать в этой
ситуации. У оранжереи была стеклянная крыша и стены, и таким образом, с неё открывался вид
на террасу на крыше. Дождь капал на крышу, создавая музыкальное многозвучие, прежде чем
капли стекали по стеклу вниз. В углу стояли два плетёных кресла и стол, делая комнату уютной.
Я положила книгу на стол и опустилась в кресло. Скорее всего мне не следовало
высказывать
щёку. Это сделает из меня мученицу, за которую она меня принимает, а я не хотела быть
мученицей. Я всегда пыталась излечить других, если могла. Что Ашер и Люси просто никогда не
могли понять, это то, что моё решение поступать так, вызвано не желанием умереть, и я никогда
не действую импульсивно. Я исцеляю людей, потому что знаю как это, чувствовать боль и
понимать, что нет никого рядом, кто тебе поможет. Я понимаю, как это, чувствовать себя слабой
и быть брошенной на произвол судьбы. Моя семья и друзья, все казалось думают, что я не ценю
жизнь, хотя всё совсем наоборот. Я исцеляю людей, потому что ценю жизнь. Быть в состояние
излечить кого-то от его страданий, спасти жизнь, это мой дар. И я хорошо умею им пользоваться.
Но что я буду делать, когда мы найдём моего отца, а потом я одна двинусь дальше?
Я могу попытаться пустить другие корни. Глупо только то, что каждый раз, когда я
использую мои способности, рискую, что меня обнаружат мои враги. Значит ли это, что мне
лучше больше никого не исцелять? Смогу ли я пассивно наблюдать, как кто-то страдает, если
знаю, что могу помочь ему? При этой мысли мне стало плохо. Она напомнила мне всех тех
людей, которые при виде синяков и ранений, которые я не могла скрыть или исцелить, будучи
ребёнком, намеренно отворачивались. Дин мучил меня и мою мать, и никто не пришёл нам на
помощь. Алкаис пытал Эрин, и ей тоже никто не помог. Я не могла представить себе, что смогу
быть безучастным зрителем. Ещё и потому, что все эти годы, когда я исцеляла мать,
способствовало чувству, будто я соучастница Дина. Я не хотела возвращаться к такой жизни.
Возможно, лучше быть в бегах и переезжать с одного места в другое. Если я нигде не буду
оставаться надолго, то не смогу привязаться к кому-нибудь, кому может быть причинён вред.
Внезапно мне так захотелось признаться во всём отцу. У него был уникальный дар, освещать всё
103
Коррин Джексон – Прикосновение: Сила вечной любви
Corrine Jackson – Ignited (Die Macht der ewigen Liebe)
(Похитители чувств #3 / Sense Thieves #3)
со всех сторон и добираться до главного. Мне так
его голос, что это причиняло боль.
Ни одной секунды я не думала, что его больше нет в живых. Мы найдём его, и с ним будет
всё в порядке. А если нет, то я исцелю его, и каждый, кто нанёс ему вред, заплатит за это. Даже
сам ад не может так бушевать, как защитник, чьей семье угрожают.
Габриелю и Лотти лучше поскорее вернуться, потому что ещё дольше я ждать не
собираюсь! Я отправлюсь на их поиски, даже если для этого мне придётся столкнуться с
защитниками. Я посмотрела на книгу, которая оказалась у меня только потому, что я не
заметила, что всё ещё держу её в руках. Потрёпанная от того, что её так часто читали, она
открылась, будто сама по себе и обнародовала тяжело читающийся, написанный рукой почерк. Я
перелистнула страницы и попыталась постичь содержание. Книга, казалось, содержит
родословную целителей и защитников.
На страницах было написано много имён, заключения браков отмечено маленьким знаком
равенства. Рядом с именами приведены даты, которые видимо указывали на день рождения и
смерти. Целители были отмечены буквой «Ц», защитники буквой «З» и оба никогда не
смешивались под одним и тем же именем. Рядом с именами редко попадался символ, похожий
на птицу.
Я просматривала страницу за страницей. Некоторые даты происходили из четырнадцатого
столетия, и было очень странно видеть, что с конца девятнадцатого века возле многих имён
целителей были перечислены даты смерти, однако защитники перестали с тех пор умирать. В
последний раз книга была обновлена в год начала войны. Рядом с двумя именами защитников
стояла также дата смерти: Хелена и Ангус Блеквелл. Родители Ашера. Я провела пальцем по
записи, задаваясь вопросом, кто её внёс. Это не Ашер, его почерк я бы узнала. Лотти к тому
времени было шестнадцать. Должно быть это сделал Габриель. Я представила себе, как она,
примерно в моём возрасте, в один и тоже день потеряла как обоих родителей и брата, так и
чувства восприятия, и это почти разбивало мне сердце.
Я продолжила листать вперед назад. Пролистав 26 страниц назад, у меня перехватило
дыхание, когда я натолкнулась на фамилию «Омалей» в связке с гербом. На этом гербе был
изображен сложный рисунок, представлявший собой следующее: Корабль, лошадь, кабан,
крестообразные рейки для крепления лесов, луки и стрелы. Под ним были написаны слова,
наверное, на латинском: «TERRA MARIQUE POTENS». Список фамилий Омалей был короче
остальных, а последняя запись датировалась 1629-ым годом.