Сила веры
Шрифт:
– пойдем спать дочка. Утро вечера мудренее – и Вита, цепляясь за нее, боясь даже на секунду выпустить ее руку пошла за ней в спальню. Не смотря на то, что она с дороги, мама поняла ее состояние, сняла дорожную одежду, одела выданную Витой футболку, даже не пошла в душ, а легла рядом, прижимая ее к себе. На свое место умостилась Дези и облегченно вздохнула, наверное, решила, что передала эстафету присмотра за душевнобольной, в более надежные лапы.
Проснулась она от того, что в комнате кто-то тихо разговаривал. Девушка прислушалась и поняла, что это мама разговаривает с Дези. Рассказывая ей о том, какая она умная и приличная собака. А приличная собака утром должна пойти на улицу и делать там свои дела. А хозяйка пускай еще поспит. Она открыла глаза и улыбнулась.
– душ и завтрак – строго проговорила она
– давай наоборот. Голова кружится. После завтрака пройдет, и тогда я пойду в душ – она медленно прошла мимо мамы и осторожно стала спускаться вниз, за ней так же медленно шла Дези. Мама с тревогой следила за их спуском. Но ни слова не произнесла. Как только они оказались внизу, Дези опрометью бросилась на улицу, а Вита села за стол. Горка блинчиков посередине стола вызвала тошноту. Она положила руки на стол и опустила на них голову
– мам, убери блины. Неполную чашку кофе и кусок черного хлеба. В холодильнике должен быть вишневый сок - пробормотала она в сложенные руки. Буквально через минуту ее желание было выполнено, стараясь сдерживать дрожь в руках, она плеснула в кофе сок и с наслаждением сделала первый глоток
– ты не пугайся так – глядя на маму произнесла она – просто, я вчера ничего не ела и не пила. А еще я, наверное, беременна – призналась девушка в первую очередь себе. Мама тяжело опустилась на стул. А Вита пила свой кофе, жевала кусок хлеба, и смотрела перед собой
– после душа я тебе расскажу, все что знаю. В холодильнике кастрюля, накорми Дези, пожалуйста – голова у нее перестала кружиться и она отправилась принимать душ. А потом они сели на веранде, и Вита постаралась спокойно ей все рассказать. Она помнила, как отлично сдала сессию, как отвозила работы Ивану, как почему то лихорадочно бежала из квартиры. И о том, как ей Васька спасла жизнь. Потому что, она даже не вставала с дивана, и, « кажется, даже описалась, я об этом стеснялась спросить у Васьки. Хорошо, что диван кожаный», натужно пошутила Вита. Что со мной происходило в выпавшие из ее жизни две недели, она не помнила, и как только начинала вспоминать, тут же хотелось покончить с этой жизнью. Что беременна, поняла давно. Только признаваться себе не хотела. Но сколько не закрывай глаза, признаться все равно пришлось и это снова выбило ее из колеи. Только подспудное понимание того, что если она умрет, то убьет своего ребенка, не дает ей расстаться с этим светом. Кто отец ребенка, она не знает, и вспомнить не может и не хочет. Может быть, когда пройдет время, все встанет на свои места, она все вспомнит. А сейчас она будет жить, с тем, что есть. Вита старалась говорить бесстрастно. «Да, и еще я уверена, что меня не насиловали и силой нигде не удерживали. Просто, меня, кажется, предали». Как только она снова попыталась анализировать ситуацию, боль прилила к голове, как волна. Она заскулила от боли и сжала виски. Из сада тут же прибежала Дези и бросилась ее обнимать. А она постаралась отрешиться от тревожащих ее мыслей. Мама тоже пересела к ней и обняла за плечи
– ничего, дочь. Мы справимся. Я так поняла, ты будешь рожать? – Вита кивнула головой
– это даже не обсуждается. Конечно, буду рожать
– и жить собираешься в этом доме? Со мной во Францию не поедешь?
– нет. Мне надо доучиться последний год. И какая бы раздолбайская страна у нас ни была, за границей мне не нравится. Я не уеду из России.
– тогда давай строить планы. Люблю я это дело. И я рада, что на этот свет, наконец-то появится Годецкий или Годецкая и мы исполним, волю и желание бабушки
– давай строить планы. Мам, спасибо тебе, что ты приехала. Я никому не могла рассказать, то, что рассказала тебе. Даже Ваське. После того, как я высказалась и выплакалась, мне стало гораздо легче. Все как то яснее. Ну, начинай строить, а я присоединюсь.
– во-первых,
– и что ты предлагаешь?
– знаешь, что мы сделаем? Купим вагончик, перенесем туда папину мастерскую, а из мастерской оборудуем тебе спальню на первом этаже. Мастерская, насколько я помню метров восемнадцать, и окно там большое
– шестнадцать комнат в доме и все мало. А свою мастерскую где делать? К себе на этаж я тоже не набегаюсь.
– у нас зал шестьдесят метров. Отнесем обеденный стол и один из уголков к тебе на этаж, а мастерскую спустим в зал. Сделаем дополнительное освещение. Правда, полы жалко. Но ничего, что-нибудь придумаем.
И мама развила бурную деятельность. Причем Вита спокойно работала, и мамина деятельность проходила мимо нее. Через три дня привезли симпатичную бытовку, больше похожую на теремок. Вся работа по переустройству мастерской проходила за закрытыми дверями зала, который был отдан в полное ее и Дези распоряжение, так же в их распоряжении оставалась любимая веранда и сад. Честно говоря, Вита не часто в течение дня видела маму, но она знала, что мама рядом, постоянно слышала, как та командует рабочими и на душе становилось тепло и спокойно. По вечерам они с мамой сидели на веранде и разговаривали, разговаривали. Мудрая мама рассказывала о том, как она растила их с сестрой, что делать в тех или иных случаях с младенцем. Она слишком хорошо знала свою дочь, знала насколько та любит быть самостоятельной, и никогда бы ее не вызвала, без острой необходимости и скорее всего, растить своего ребенка предпочтет сама. Поэтому она старалась передать свой, хоть и не настолько богатый, опыт. В один из дней, за завтраком, мама заявила, что к трем часам, они должны быть на приеме у Альбины Ивановны. Ехать предстояло в сторону области, так что пробок не ожидали. Дези оставили дома. В больницу с собакой не пустят, а сколько ей придется просидеть одной в машине, на жаре, неизвестно.
Альбина, давняя мамина подруга, была заслуженным врачом и обладала колоритной внешностью. Крупная, высокая, под метр девяносто с глубоко посаженными глазами буравчиками и руками хорошего мужика, разговаривала прокуренным, трубным голосом. Она никогда не была замужем и своих детей не имела, зато скольким тысячам дала жизнь не знала даже она сама. Она как будто сошла с экрана, на показе старого фильма. Не смотря на все больничные запреты, курила, как паровоз, и начальство закрывало на это глаза, потому что такого классного специалиста, не найти днем с огнем.
– Привет девки - встретила она вошедших - никак рожать собрались. Что Валентина , во Хранциях врачи покончались? Вроде недавно была на конференции, все нормально у них было, да и когда в Париже встречались, ты ничего не говорила – она встала из-за стола и облапила в свои объятия Валентину Николаевну – а это кто у нас? Твоя младшая? Никак ее ко мне сдаваться привела? Со здоровьем то как, не как у Тоньки? Сюрпризов не готовишь? Да и если с сюрпризами не ссы, прорвемся – Альбина Ивановна трубно захохотала, и не давая так никому ничего сказать, показала на кушетку
– разоблачайся - она одновременно осматривала Виту и задавала вопросы - От кого рожаем? От мужа или от ебаря? Нет ни того, ни другого? Так и запишем, от святого духа – она опять расхохоталась, радуясь своей шутке. После осмотра заявила
– срок недель восемь. Рожать - посмотрела по календарику - 15 марта. Анализы взяла. О результатах отзвонюсь. Ты девка, по врачам не шляйся. Нечего лишний раз ребенка нервировать. Если чувствовать себя будешь хорошо, то придешь ко мне неделе на двенадцатой, заведем обменную карту и сделаем, как положено. А сейчас фрукты, овощи, говядина, рыба, гречка и кисломолочка. Не разжирайся. Ну, все, двигайте отсюда, у меня роды плановые –