Сила
Шрифт:
«Приписывание колдовского знания/силы тому или иному человеку иногда совпадает с формальной властной иерархией (председатель колхоза может оборачиваться, глава сельской администрации колдует против людей, управляющий глазит теленка, бригадир портит за непослушание, мастер сажает пошибку за брак в работе и т. п.), но не менее часто являет собой альтернативу этой иерархии, когда жертвами порчи становятся представители власти (бригадир, учительница, председатель сельсовета и др.).
В этом втором случае колдунами могут считать либо людей видных, хотя и не занимающих властных позиций (так
Очевидно, именно так автор поясняет, что имеется в виду под статусом. А имеется в виду место, занимаемое в общественном устройстве, где сутью отношения оказывается именно «видность» или «видимость» человека. Это удивительное понятие заслуживает особого изучения, поскольку не имеет никакого отношения к телам, которые видны при любых условиях, а относится к личности и, что особенно важно, к наличию внутренней силы.
Иными словами, видным человека делает как раз сила, и она же оказывается предметом воздействия со стороны общества, которое все замечает и накладывает на такой «статус» узду из «репутации», то есть некой общественной оценки человека по его нравственным качествам, поскольку все колдуны в любом традиционном обществе однозначно делятся на добрых и злых, на лекарей и целителей и на портунов, вредящих другим людям.
Репутация эта, как ни странно, точно так же зависит от силы колдуна, хотя исходно ученые предпочитали считать, что она связана с некими нравственными устоями, навязанными народу христианизацией. Однако сейчас этот расхожий способ оценки русского человека, похоже, стал устаревать:
«Взаимозависимость статусов и репутаций в сельской социальной среде иногда воспринимается исследователями как искажение давно закрепленной в научной литературе традиционной русской языковой картины мира, согласно которой, например, „богатство“ оценивается негативно, а „бедность“ – позитивно» (т. ж., с. 90).
Насмешливое отношение к богатству, похоже, определяло образ жизни лишь тех русских людей, которые вольно или невольно исповедуют «путь дурака», то есть либо живут скоморохами, либо просто спиваются и скатываются на «дно». Действительно отношение к богатству оказывается гораздо более древним, чем христианство, и возникает в ту эпоху, когда люди действительно думали о Силе и охотились за ней. При этом очень важно, что Христофорова ставит силу в прямую связь со знанием – знание/сила. В этом заключается важнейшая подсказка.
Колдуны, а в древности, очевидно, любые «видные» люди, занимающие в обществе «авторитетное» положение, различаются не по власти или богатству, а исключительно по силе, поскольку и власть, и богатство зависят лишь от ее наличия.
«Дело в том, что вера в колдовство предполагает (содержательно, если не всегда терминологически) два типа вредоносных агентов, назовем их условно колдуны сильные и слабые. Речь идет не столько о разнице в знании, сколько о различиях в экономическом и социальном положении предполагаемых колдунов – собственно, именно эти различия часто и закодированы в мифологических представлениях о колдовском знании/силе» (т. ж., с. 117).
Я бы внес в это высказывание уточнение: речь идет не о знании лишь в смысле тех оценок, того отношения, которое испытывают к такому человеку другие люди. Иными словами, речь, безусловно, идет о знании/силе, но люди их не видят, они видят то
«Богатого и удачливого человека, физически здорового и красивого, хорошего хозяина и талантливого мастера окружающие могут считать крепким колдуном и говорить, что он столь благополучен именно благодаря своим сверхъестественным способностям. Бедный, одинокий и уродливый человек также легко может прослыть колдуном – но его нередко будут считать слабым, недознайкой» (т. ж.).
К слову сказать, плохое знание или недостаток силы делают колдовское дело опасным для самого колдуна. В этом, кстати, скрывается опасность и для любого начинающего осваивать силу: начальное овладение любыми «особыми способностями» выглядит как нечто выдающееся, а в действительности является очень слабым состоянием. Лучший среди худших гораздо сильнее худшего среди лучших, и живется ему точно приятней, чем человеку, к примеру, раскрывшему в себе накат, то есть способность наносить удар на расстоянии, но не овладевшему этим до мастерства.
«Несчастья в семьях тех, кто имеет устойчивую репутацию колдунов, объясняют не только возвращением зла. Существует представление, что слабый колдун (еще не выучившийся полностью, обессилевший от старости или ослабленный в результате специальных ритуалов…) может портить только членов своей семьи и свой же домашний скот» (т. ж., с. 77).
И тут мы прямо подходим к главному, к тому, как добывается сила с помощью обучения. Знание/сила должна быть итогом некоего познания. И это однозначно осознается народом, скажем, в объяснениях причин несчастий начинающих знатоков силы: «не доучился, не дочитал черную книгу, не забрал все слова, не прошел всех положенных обрядов или просто не смог справиться с бесами (в основном из-за возраста – слишком юного или, наоборот, пожилого)» (т. ж.).
Народ, очевидно, постоянно пытался осмыслить и саму силу, и способы ее получения. Чаще всего это осмысление было фантастическим, как бы внешним:
«Характерно, как по-разному описываются способ стать/прослыть колдуном в мифологических рассказах, с одной стороны, и с другой – в слухах и толках. В первом случае речь идет о чтении черной книги, учебе у колдуна, вольном или невольном получении от него слов (силы, бесов), о посвятительных обрядах в полночной бане, когда инициируемый должен быть проглоченным неким существом (жабой, щукой, собакой) или, наоборот, проглотить некую субстанцию, символизирующую колдовское знание.
Во втором случае мы имеем дело с поиском причин болезней и несчастных происшествий, с толкованиями особенностей внешности и характера того или иного человека, фактически – с процессом построения его репутации. Традиционные рассказы о том, как имярек стал колдуном, присоединяются к кругу текстов о нем позже, когда реноме колдуна уже сложилось» (т. ж., с. 89).
Именно так сочиняются объяснения того, почему человек обладает успехом в жизни, то есть является осмысленно выдающимся – выдающимся за нормы – человеком. При этом для осмысления этой способности выдаваться равнозначны как богатство и власть, так и вольность в отношении нравственных требований общества. К примеру, наличием колдовской силы может быть объяснен успех мужчины у женщин: