Сильбо Гомера и другие
Шрифт:
Один из историков античности, Диодор Сицилийский, каким-то образом сохранил в своих сочинениях память об этом открытии: «В середине океана против Африки находится остров, отличающийся своей величиной. Он находится от Африки лишь на расстоянии нескольких дней морского пути… финикияне, обследовавшие… побережье по ту сторону Столбов и плывшие на парусах вдоль побережья Африки, были сильными ветрами отнесены далеко в океан. После многих дней блуждания они достигли наконец названного острова». Вероятно, как считают историки географии, это был остров Мадейра, от которого уже не трудно добраться и до Канарских островов («оптимисты» полагают, что речь идет даже об Америке).
А хоть раз побывав на Канарах, пишет Хенниг, финикийцы должны были бы вновь вернуться туда. И даже больше — основать свои поселения
Между тем, на Канарских островах как раз и произрастал лишайник-орсель (или «трава оризелло», как его именовали в Европе в средние века), содержащий высококачественный краситель и притом в больших количествах. Исследователи предполагают, что орсель Канарских островов и был как-то связан с секретом массового получения тирского пурпура (одних раковин-пурпурниц, встречающихся в Средиземном море, из которых пурпур тоже изготовляли, для этого явно не хватило бы). «Орсель, — сообщали моряки в средние — века, — растение-, которое, подобно мху, встречается на утесах, и, если море временно покрывает его, оно окрашивается в красный цвет… До открытия этих островов орсель стоила 40 крузадо, а теперь — только 15, и говорят, что без этой орсели нельзя изготовить изящную кожу».
Кроме лишайника-орселя, острова Блаженных поставляли и еще один, правда, менее ценный краситель — «кровь дракона», то есть смолу драцены, или «драконова дерева». Арабские авторы, во многом хорошо осведомленные в географии, за исключением страшного Моря Тьмы (Атлантики), всерьез полагали, что на одном из Канарских островов некогда поселился дракон, опустошивший острова, но его будто бы убил Александр Двурогий, то есть Македонский, как именовали его в Коране и в арабских сказаниях. Отсюда, мол, на островах и встречаются «месторождения» «крови дракона», хотя как она выглядит, они толком не представляли, считая полудрагоценный минерал красного цвета, реальгар, рудой означенной «крови дракона» (сандараха — «камень из драконовой крови» у Плиния).
За все свои достопримечательности уже в римское время и даже раньше, видимо, далеко не случайно Канарские острова стали называться еще и Пурпурными островами. Судя по этому названию, римляне в конце концов установили один из источников баснословных доходов финикийских купцов и их потомков-карфагенян, впоследствии уничтоженных римлянами. Благодатный климат Счастливых островов, к тому же еще и окрашенных в заманчивый цвет благородного пурпура, так любимого богами и знатью, еще в античное время должен был, вне всякого сомнения, привлекать толпы поселенцев на океанические острова. И действительно, мы находим прямые свидетельства плаваний карфагенян за Гибралтар не только с разведывательными и торговыми целями, но и с целями колонизации вновь открытых «райских островов» и земель. Таким, например, было плавание карфагенского суфета Ганнона в 530 году до н. э. к загадочной «Колеснице Богов» (Феон-Охема), куда-то к берегам Западной Африки. Правда, узнали об этом лишь спустя столетия, когда Карфаген, разрушенный римлянами в 146 году до н. э., лежал в развалинах…
Не удивительно, что обладание Пурпурными островами составляло одну из важнейших государственных тайн Финикии, а затем и ее дочерней колонии Карфагена, заставляло их хранить в секрете местонахождение богатых островов и жестоко расправляться с соглядатаями и агентами их основных торговых конкурентов, в то время — греков и римлян. Источники античного времени сообщают нам, к каким крайним мерам прибегали соперники, чтобы сохранить
В сочинении, приписываемом древнегреческому философу Аристотелю, «О чудесных слухах» содержится, в частности, и такое сообщение: «Говорят, будто по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый множеством лесов и судоходными реками и обладающий в изобилии плодами. Он находится на расстоянии нескольких дней пути от материка. Но когда карфагеняне стали часто посещать его и некоторые из них из-за плодородия почвы поселились там, то суфеты Карфагена запретили под страхом смерти ездить к этому острову. Они истребили жителей, чтобы весть об острове не распространилась и толпа не могла бы устроить заговор против них самих, захватить остров и лишить карфагенян счастья владеть им».
Видимо, в самом Карфагене, помнившем о героическом времени мореходов Ганнона и Гимилькона, об их плаваниях на юг и на север Атлантики, открытии островов и основании колоний, куда уходил избыток городского населения, дело дошло до серьезных разногласий, раз «толпа», то есть простой народ, знавший о свободных и прекрасных островах в океане, решил поселиться там и выйти из-под власти деспотичных суфетов. Выход был один: Карфаген решил перебить своих взбунтовавшихся соплеменников и сохранить власть над островами. Борьба за свободу «заморских территорий», подобная той, что когда-то привела к образованию самого Карфагена и отделению его от метрополии, города Тира, здесь закончилась поражением…
Случайно не об этих ли событиях повествуют легенды Канарских островов, когда их жителям были «отрезаны языки»? Может быть, в такой иносказательной форме до наших дней сохранилось предание о запрете разглашать важную государственную тайну Карфагена о местоположении и богатствах Канарских островов, когда островитян, «ни в чем не повинных, жестоко наказал король, приказавший отрезать им языки»? Увы, мы можем об этом только догадываться…
После падения Карфагена в 146 году до н. э. в результате серии знаменитых в истории Пунических войн с Римом, единственным, кто хорошо знал об атлантических островах и владел ими — более того, устраивал на них свои поселения и красильни, был нумидийский, гетульский и мавританский царь Юба II (30 г. до н. э.- 22 г. н. э.). Античные авторы сообщают, что этот знаток коммерции, образованный ливийский правитель не нашел на островах жителей (хотя вряд ли его люди обшарили все острова Канарской группы), но обнаружил там остатки древних каменных строений. Может быть, следы тех поселений, которые были основаны еще Ганноном и разрушены в период «гражданских смут» в Карфагене? Конечно, при этом все жители маленькой островной колонии не были перебиты своими соотечественниками, часть из них вполне могла избежать карфагенского погрома и поселиться на соседних островах архипелага или затаиться в густых лесах и глухих горах… Прибытие любого судна с востока могло привести их в паническое бегство: кто знает, что за люди прибыли на корабле и не собираются ли они повторить уже знакомую островитянам операцию…
Но кто же был первыми жителями Канарских островов — финикийцы, карфагеняне, ливийцы или кто-то другой? Это не решено окончательно до сих пор. Доктор Вейкман, долго живший на острове Тенерифе, сообщал в 1937 году, что на Канарских островах им обнаружены многочисленные наскальные надписи и рисунки неизвестного происхождения. Крупнейший специалист по доистории Канарских островов француз Р. Верно писал еще в конце прошлого века, что в глубокой древности на островах проживал малорослый и темнокожий народец «пигмеев», на смену которым затем пришли загадочные голубоглазые и светловолосые гуанчи, которых Л. Грин назвал «блондинами с неясным прошлым». Здесь мы еще раз вспомним Геродота, писавшего о последних низкорослых жителях Сахары и Северо-Западной Африки, еще в древности уничтоженных ливийскими племенами (может быть, предками или родственниками гуанчей).