Силецкий Зимарь

Неизвестно

Тот чуть вздрогнул и вопросительно, с тревогой взглянул на нее.

Непонимание и странная какая-то надежда.

– Зимарь, - позвала девушка, - ты не волнуйся. Все будет хорошо. Я.

– Кто ты?
– глухо, как бы издали, спросил Зимарь.
– Я. тебя знаю?

Он словно силился сам угадать недоступное ему.

– Я слышала о тебе, - быстро зашептала девушка.
– Я нарочно пришла. Я по­думала.

– Ты еще тут?!
– схватил ее за рукав хозяин клетки.
– Я, кажется, сказал.

–

Не горюй, Зимарь!
– бросила девушка через плечо.
– Я приду. Скоро.

Не докончив, она прощально махнула рукой и пропала в скопище зевак.

К полуночи небо разъяснилось, и в морозной тьме замерцали звезды.

Хозяин клетки отправился в гостиницу, где во втором этаже за подобающие деньги снял себе маленький уютный номер с широкой кроватью, фаянсовым умы­вальником и малиновой портьерой на окне.

Хозяин себе цену знал и прибедняться не любил.

Зимарь предпочел заночевать в клетке.

Он запахнул покрепче шубу, поднял воротник и свернулся калачиком на за­индевевших досках пола.

Перед уходом хозяин сказал:

– Сегодня был удачный день. Повезло же мне, черт возьми, когда я встретил тебя!.. Так бы теперь и колесить всю жизнь, о куске хлеба не заботясь! Да ведь и ты, брат, устроился недурно, а?

Зимарь ничего не ответил.

– Ладно, - добродушно произнес хозяин, - когда-нибудь мы с тобой поговорим начистоту. Не век же тебе молчать. Ну, до завтра.

Зимарь остался один.

Он лежал без сна долго.

В его голове не роились воспоминания, не выстраивались в причудливые кар­тины славные мечты о будущем, не теснились в груди обиды, горести, не томило его ничто, способное гнать сон, и тем не менее он ворочался с боку на бок, взды­хал и печально глядел в темноту.

Странно, зима была его стихией. Откуда ж эти вялость и апатия, тоска?

Болезнь?

Нет, он зимою вовсе не болел. Даже смешно: в любимый-то сезон!..

Причина таилась в другом.

Он внезапно поймал себя на удивительном, давно забытом чувстве.

Чувстве ожидания.

Он даже не знал, чего именно ждет. И зачем.

Вернее, ощущал, наверное, всегда, и через это - знал, но вдруг забыл, посколь­ку чувство, обостренное, из подсознания, явилось вместе с радостью от наконец нагрянувшей зимы, а после эта радость понемногу испарилась, и чувство вместе с ней ушло.

Рядом с клеткой, в темноте, послышались шаги.

– Зимарь, ты спишь?

И память наконец-то возродилась!

Вот кого он безустанно ждал! Пускай не отдавая в том себе отчета.

Верил - в ожидании, и вера подменяла знание до самого последнего момента.

– Зимарь, почему ты такой?

– Какой?
– спросил он очень тихо.

Что-то может случиться, показалось

вдруг ему. Да, может, может - именно теперь!..

Но зачем? И почему - сейчас? Ведь он уже бежал от перемен - однажды.

– Ты - в клетке. И тебя называют - Зимарь. Тебя это не удивляет?

– Ничуть. Клетка - мой дом, я привык. А имя. Оно кормит меня.

– Оно посадило тебя в клетку! Да-да! Ну, скажи, почему тебя так зовут?

– Почему?..
– он склонил голову набок, силясь хоть что-нибудь различить во тьме.
– Мне уже задавали подобный вопрос, и не раз.

– Ну, и что же?

– Наверное, у каждого свой сезон в году, своя пора в жизни, только и всего. Вот так я отвечаю всем, и это, вероятно, правда.Я - зимний человек. Со снегом и морозом я как бы возрождаюсь вновь и вновь.

– Но тогда всех надобно упрятать в клетки и показывать, как диковинных зве­рей!..

– А почему бы и нет? Если в конце концов начинаешь понимать, что клетка неплохо тебя прокормит. Ведь не клетка рождает имя, а наоборот.

– Ты, вероятно, очень одинок?

– Теперь - нет. Теперь.

– Хочешь, я открою клетку?

– А потом?

– Мы убежим. Я давно уже хотела встретиться с тобой, Зимарь.

– Ты, надо думать, тоже очень одинока - если так говоришь?

– Да.

– Но зачем я тебе?

– Каждому нужен в жизни свой поводырь. Уж так заведено. Мне нужен ты, Зимарь. Я это поняла, как только услыхала про тебя.

– Как тебя зовут?
– спросил он.

– Летица.

Ночное молчание города обволакивало их, надежно заключая как бы в кокон, в котором, словно в материнской утробе, рождались доверие и чувство причаст­ности друг к другу - через молчание, холод и ночь, и кокон этот был крепок и велик, чтобы вместить обоих.

– Вот оно что.
– сказал он удовлетворенно.
– Летица. Теперь мне ясно.

– Я открою клетку?
– спросила она.

– Будь добра.Лязгнул в тишине засов, и дверь на ржавых петлях тяжело отворилась.

Зимарь переступил порог.

– Ну вот и все, - сказал он.
– Дай мне руку. Г осподи, да ты совсем закоченела!
– Он скинул шубу и укутал ею девушку.
– Теперь у меня вообще ничего нет, - со­общил он просто и без сожаленья.

– Не беда!
– засмеялась Летица.
– Вдвоем ведь легче, правда? Ну, пошли.

И зимняя ночь развела в разные стороны - их двоих и прежнюю обитель Зи- маря.

В середине мая, когда солнце наконец-то обогрело землю и буйная зелень вы­плеснулась на площади и строгие газончики перед домами, мальчишки с окраин принесли весть: в город прибывает цирк. Он движется по главной улице и скоро достигнет площади у городского парка.