Силмирал. Измерение
Шрифт:
– Да, они живы, но это далеко не все. И зачем, если вы такие миролюбивые, вы напали на нас? Уж не в угоду ли Мрадраззам?!
На его лице появилось внезапное прозрение, а затем и ярость. Сзади послышался поддерживающий его гневный рык.
Но я отрицательно мотнула головой.
– Нет. Мрадраззы сейчас атакованы точно таким же отрядом, а может, там уже сейчас точно также ведутся переговоры.
По-моему, горностай растерялся. На его лице явно читался вопрос: «Что?! Как такое возможно?!»
Наконец он вновь заговорил, медленно,
– Мне сложно поверить в то, что я сейчас услышал. Поэтому я не буду сразу принимать всё на веру… Что вам надо?
Ответ был лаконичен.
– Сейчас – переговорить с Рефьолом.
– Что вам от него надо?
– Это я спрошу лично с него. – Отрезала я.
Парламентёр нахмурился. Но резко отвечать не спешил, понимая, что сейчас чаша весов клонится не в их пользу.
– А если мы откажемся сдаваться? Пусть даже вы победите, мы сумеем сократить ваше число. А квортал скоро будет работать, и вы всё равно проиграете. Вас в десятки раз меньше.
Я оглянулась на разведчика, стоящего на парапете. Тот вгляделся в даль и кивнул.
– Если мы сумеем прийти к мирному соглашению, вы сможете полюбоваться с крыши на тяжёлых наездников, которые стремительно приближаются сюда. Их очень много, а их бронированные звери легко снесут ваши даже самые прочные ворота. Мы же, даже в противном случае, сумеем спастись в полёте. Что не скажешь о вас.
Я на минуту замолчала чтобы перевести дух и дать им осмыслить услышанное. Возражений не последовало. Они всё ещё не могли решить, что же лучше. Тогда я использовала свой последний аргумент.
– Даже в случае вашего отказа мы одержим победу, как и обещали. Но если наши друзья около Лаудборла, не дай бог, потерпели поражение, то сейчас сюда наверняка летит сильный отряд. Что вы предпочитаете, сидеть связанным и смотреть, как Мрадраззы захватывают почти беззащитный замок – а нам нет резону сражаться со свежими силами противника –, либо быть готовыми защищать свою крепость? Мы заберём ваше оружие, но если ситуация и впрямь станет критической, вы получите его обратно.
– Сиурбланка, - вновь обратился ко мне воин-Шелескен, - многие начинают приходить в себя. Мы в спешном порядке разоружаем их. Оружие складывается на родронов… Но что делать дальше?
– Эсприт далеко? – вопросом на вопрос ответила я.
– Нет, они почти у самых стен. Это только внешне наши ящеры медлительны…
– Всё ясно. – Прервала я его. – Очнувшимся связывайте руки. Пусть этим займутся энергетические маги. Повязки же не занимают много сил? Тогда приступайте…
Я отвлеклась. Отодвинув в сторону горностая, вперёд вышел гигантский Потап. И как я его раньше не заметила?
Окинув меня хмурым взглядом из-под бровей, от которого мне стало не по себе, медведь заворчал:
– Нейра, всё, что ты говорила здесь, правда?
Я кивнула, глядя прямо ему в глаза. И, так как он молчал, проговорила вслух:
– Да, это правда.
Он ещё немного мерил меня взглядом, потом поднял огромную лапу с зажатой в ней булавой… и легко бросил Шелескенам.
– Я верю тебе. Ты не можешь предать.
С этими словами он немного неуклюже заковылял ко мне и встал рядом.
По рядам Кародроссов пробежал вздох. Потапа знали многие, и знали, что головой в омут он не бросится. Если он что-то делает, то значит, в своих действиях он уверен.
Жест медведя стал как будто командой для остальных. Зазвенело оружие, летящее под ноги Шелескенам. Те едва успевали подбирать его и, увязывая, загружать на родронов. Кольцо воинов-ящеров расступилось, но Кародроссов всё равно держали под наблюдением. А они тревожно наблюдали за своим оружием, которое готовилось взлететь, привязанное под брюхо родронам. Его оказалось так много, что нагрузили даже Родю.
Потом один змееголовый вскочил на своего крылатого и свистнул. Все родроны, включая моего, которому немного залатали крыло магией (а что там – маленькая дырочка, не более), взлетели и стали кружить на порядочной высоте над крышей. Так им предстояло парить несколько часов, не меньше.
Люди-звери в последний раз с тревогой наблюдали за ними, потом горностай повернулся ко мне.
– И что теперь?
– Мы откроем односторонний квортал. – Вновь заговорила я. – Кто-то из вас должен войти туда и сказать то же, что сказала я.
Он вдруг усмехнулся.
– Ха! Легко сказать! А ты знаешь, что сделает с этим несчастным Рефьол? Особенно когда решит, что тот в сговоре с вами? У него странные понятия о чувстве долга и гордости.
Я задумалась. А вот это уже недоработка… И что делать? Отправить их – Рефьол голову снимет. Пойти самой – шкуру… ме-едленно так, садистки…
– А давайте я пойду. – Глухо предложил Потап. – У нас с Рефьолом тёплые отношения, авось сразу не убьёт.
– Мысль хорошая, - вдруг вмешался горностай. – Тогда я пойду с тобой.
– Дядя! А как же я?! – вдруг раздался тонкий голос сзади.
Я удивлённо обернулась и вздрогнула. Протёрла глаза… Голосок принадлежал девочке, совсем крошке, лет десяти. Человеческойдевочке. Как… что?! Почему?!..
Лишь приглядевшись, я заметила, что на детском личике глаза почти уже стали звериными, а ушки увеличились и покрылись белым пушком. Так вот оно что… Не… Невероятно…
Она вопросительно и пугливо смотрела на «дядю». Тот аж подпрыгнул и повернулся к ней.
– Леська! Какого… как ты здесь оказалась?! Я же сказал тебе быть внизу!
– Нет, дядя, я уже взрослая! – упрямо заявила малышка.
Горностай заколебался. Оставить её здесь, среди не то врагов, не то… недругов? Или взять с собой туда, где их наверняка… Он наклонился к ней.
– Хорошо, ты взрослая. – Терпеливо проговорил он. – Тогда оставайся здесь и помогай друзьям. Заодно смотри, чтобы чужие вели себя хорошо…