Сильная женщина

Лав Натали

– Как в первый раз?

– Справедливое замечание. Но Вам же отлично известно, каким образом Филин смог выиграть суд. В Москве игра будет идти на чужом поле, и у Вас появится шанс.

– И что же Вы хотите за этот шанс?

– Мои условия не изменились. Извините, заняться благотворительностью не могу себе позволить. Я, как и Вы, сильно пострадала от действий нашего общего знакомого. И мне бы хотелось поправить свое положение.

– Деньги только после того, как Вы выиграете.

– Разумно. Но имейте в виду, если Вы решите меня обмануть, я смогу переиграть ситуацию опять в пользу

Власова.

– Ладно, Ольга Аркадьевна. Если бы не убытки, которые я понесу в ближайшем будущем, и то, что за это дело больше никто не хочет браться, я бы с Вами не связался опять.

– Значит, мне повезло.

– Поглядим, сколько протянется Ваше везение в этот раз.

– Достаточно.

Я сказала все, что хотела, поэтому попрощалась и ушла.

Возможно, это было опрометчиво, и мне не стоило нарываться, тем более что Власов действительно успокоился, но ничего другого, чтобы вернуть себе репутацию, я придумать не смогла. Собрав все необходимые документы, я поехала в Москву. Разумеется, жалобу можно было подать и на месте. Можно было бы обойтись без всякой поездки, но я решила сделать все от меня зависящее, чтобы решение суда первой инстанции отменили.

Приехав в столицу нашей Родины, я обнаружила, что там дико холодно, несмотря на то, что на дворе стоял август. Причем аборигены щеголяли в платьях и рубашках с короткими рукавами, а я, натянув тонкий пуловер и ветровку, никак не могла согреться. Как они живут тут вообще?

Я остановилась в гостинице, предоставив в кассационную инстанцию все необходимые документы еще в своем городе. Здесь мне нужно было другое.

Набрав заветный номер, я поприветствовала собеседника:

– Доброе утро, Серафим Алексеевич.

Этот человек узнал меня по голосу.

– Оленька, и тебе доброе. И не видно тебя, и не слышно.

– Да Вы же знаете, я предпочитаю свой тихий, спокойный город. Москва слишком шумная.

– Мать приехала навестить?

Вот эту тему я бы не хотела обсуждать, но и рассказывать, как на самом деле обстоят дела с родительницей, никакого желания не было.

– Да, мы давно не виделись. И с Вами я не виделась уже долго.

– Я на неделе занят, девочка. Но в субботу жду тебя к обеду. Замуж не вышла?

– Хорошо, буду обязательно, и все-все расскажу.

Мы закончили разговор. Придется ждать до субботы, но оно того стоило. Ничего, погуляю по Москве. Здесь масса интересного.

Я устала с дороги и легла отдыхать, а потом сама не заметила, как уснула.

Разбудил меня телефонный звонок. Этот голос я предпочла бы не слышать ближайшую тысячу лет точно.

– Ольга? Ты в Москве, а узнаю я об этом почему-то не от тебя.

Зачем звонит? Какое ей вообще дело, в Москве я или на Марсе?

Каждая встреча с матерью для меня как испытание. Да и мать ли она мне? В моем сознании мама это не человек, который тебя родил на свет, а тот, который любил тебя с того момента, когда первый раз взял тебя на руки. Любил тебя не за что-то, а потому что ты просто есть. И как мои фантазии применимы к женщине, бросившей своего восьмилетнего ребенка, чтобы выйти замуж за обеспеченного человека? Папа тоже хорошо зарабатывал, но позволить себе дом на Рублевке, яхту и виллу в Майами не мог.

А я ведь ждала ее, надеялась и верила, что она меня любит, пока в двенадцать не услышала их разговор с отцом. Отец просил ее забрать меня на месяц, потому что я очень соскучилась, а она ему ответила, что Ваня (её муж) не хочет в своем доме чужих детей. 

– Да, Мария, что ты хотела?

Она настаивает, чтобы я обращалась к ней по имени. Да мне и самой так больше нравится.

– Ольга, ты чем-то недовольна? Мы с тобой давно не виделись. Я хочу, чтобы ты пришла завтра на ужин. Только оденься поприличней.

Я собираюсь сказать, что не приду, и уже открываю рот, как в телефоне раздается:

– Пока.

Абонент отключается.

Вот так выглядят теплые родственные отношения. Перезванивать ей, не перезваниваю. На это несколько причин. Во-первых, если она звонит, значит ей что-то нужно. Просто так не стала бы. Во-вторых, если ей что-то понадобилось, то отказ она лучше воспринимает, когда ты находишься перед ней и не ведешься на манипуляции. В других случаях она воспринимает твой отказ как вариант "я подумаю", но почему-то всегда в свою пользу. В-третьих, она совершенно не умеет уважать чужие границы. Если сейчас не пойти и не разрушить ее далеко идущие планы, она заявится на мою территорию, откуда ее бывает непросто выпроводить. Сказочная женщина. Сейчас я уже и не жалею, что она ушла.

Оставшееся время до завтрашнего ужина я гуляю по Москве, отправляюсь на ВДНХ в "Москвариум", потом в Ботанический сад. У меня не так много времени, но я успеваю полюбоваться красивыми местами. Особенно меня притягивают акулы. Странная ассоциация. Но и растения в Ботаническом саду тоже действуют успокаивающе.

Питаюсь в кафе, не забываю поесть перед ужином. Кто его знает, чем закончатся эти "гости"? Из одежды поприличней на мне джинсы, футболка, ветровка и кроссовки.

К восьми вечера такси привозит меня в закрытый поселок к особняку, который не вызывает ни восхищения, ни зависти, только какое-то гнетущее чувство. Я ведь не перестала быть "чужим ребенком", так что я здесь делаю?

Меня встречает охрана, провожает до гостиной, где я застаю Марию. Она безупречна, да и вместо пятидесяти лет ей больше сорока не дашь.

Её лицо недовольно хмурится:

– Что за вид, Ольга? Я же просила...

– Извини, мама, я в Москве налегке, без вечерних туалетов.

Мамой я зову её лишь тогда, когда хочу сильней взбесить. Кажется, мне это удалось.

– Ты могла бы сказать. У тебя было достаточно времени, что купить одежду и привести себя в порядок.

Время у меня, конечно, было, а вот финансовых возможностей - нет. Но об этом я ей говорить не буду.

– Я приехала по делам, а не бегать по магазинам. Если с моим внешним видом какие-то проблемы, я могу вызвать такси и уехать в гостиницу.

Ей такое развитие событий не нравится.

– Пойдем со мной в гардеробную, подберем тебе что-нибудь.

– Нет, мама, - на этот раз это слово звучит резче, царапая горло, - переодеваться я не буду.

Чтобы я надела на себя что-то из ее вещей? Боже упаси!

Её красивое лицо начинает напоминать маску. Мария отлично меня знает, поэтому не настаивает.