Сильнее магии
Шрифт:
– Что ж, очень хорошо.
Откладывая в сторону салфетку, Леона неожиданно для себя осознала, что ее пульс участился. Таддеус отодвинул ее стул. Она поднялась, каждой клеточкой тела чувствуя его близость. Когда он предложил ей руку, по ее телу пробежала чувственная дрожь. Несмотря ни на что, она не может быть равнодушной к нему, подумалось ей.
Леона краем глаза покосилась на Таддеуса, но она не могла понять, действует ли на него каким-то образом ее прикосновение или нет. Сила его самообладания поражала. Впрочем, возможно,
И все же Леона могла точно сказать, что вокруг них собиралась энергия, как это было в ту ночь, когда они в экипаже сражались с демонами. Когда она рядом с Таддеусом, происходит что-то странное и удивительное. Что-то такое, чего она не чувствовала ни с одним мужчиной, включая даже Уильяма Тровера, за которого собиралась замуж.
В холле рядом с ними словно по волшебству оказался Фог. Пес затрусил следом, с надеждой поглядывая на них. Как только Таддеус отворил ведущую в сад дверь, пес выскочил из дома и мгновенно исчез в тени.
Таддеус провел Леону по террасе, а затем они вышли на короткую, посыпанную гравием дорожку. В лунном свете тускло поблескивали грациозно изогнутые стеклянные стены оранжереи. В свете газовых ламп, лившемся из высоких окон библиотеки, можно было увидеть Фога, шнырявшею в ближайшем кустарнике.
– Моя собака явно наслаждается вашим гостеприимством, – промолвила Леона, стараясь говорить спокойным тоном.
– Мне известно, что про вас этого сказать нельзя.
Леона вздрогнула.
– Я вовсе не хотела на что-то намекать, – заметила она.
– Вам и ни к чему было высказывать вслух ваше мнение о моем предложении переехать сюда, – сказал Таддеус. – Ваши чувства и без того очевидны.
– Насколько я помню, это вовсе не было предложением, – откашлявшись, промолвила Леона. – Скорее я бы назвала это командой.
– Черт возьми!
Сдавленное ругательство, сорвавшееся с уст Таддеуса, сказало ей больше, чем любые слова, ведь оно означало, что он испытывает такое же напряжение, как и сама Леона. Как ни странно, при мысли об этом ее настроение улучшилось. «Думай о хорошем. Он тоже чувствует эту энергию».
– Я привез вас сюда, потому что не мог придумать никакого иного способа обеспечить вашу безопасность, – спокойно проговорил Таддеус.
– Понимаю вас, сэр. И я ценю вашу заботу о моей безопасности. Простите меня за мою раздражительность днем, – извинилась Леона. – Просто день что-то не задался.
– Не понимаю, зачем вы это говорите, мисс Хьюитт. С моей точки зрения, сегодня не произошло ничего экстраординарного. Один из ваших клиентов явно не понял, какого рода терапевтические консультации вы даете, поэтому он попытался обидеть вас. Потом я неожиданно появился в вашей приемной – и это после того, как вы убедили себя, что навсегда от меня избавились. Ну а потом вы обнаружили, что проникший в ваш дом грабитель украл у вас камень утренней зари.
В голубоватом
– Совершенно верно, сэр, – деланно бодрым голосом промолвила Леона. – Когда вы перечисляете произошедшие сегодня события таким тоном, то я и в самом деле наминаю понимать, что не произошло ничего особенного и что я слегка преувеличиваю.
– Вы не единственная, мисс Хьюитт. Должен признаться, что сегодняшние происшествия отразились и на моих нервах.
– Какая ерунда! – воскликнула Леона. – У вас же нервы из стали, мистер Уэр.
– Но только не в том случае, когда дело касается вас, мисс Хьюитт.
Отворив дверь в оранжерею, Таддеус пропустил Леону в полную запахов темноту. Их окутала теплая и влажная атмосфера. Таддеус задержался, чтобы зажечь газовый светильник. Слабый мерцающий свет осветил тенистые джунгли.
Леона с восхищением огляделась по сторонам. Экзотические пальмы и всевозможные тропические растения распростерли широкие листья над целым лесом папоротников и необычных цветов.
– Господи, какой прекрасный кусочек Эдема, – благоговейно прошептала Леона. – Здесь просто чудесно!
Таддеус проследил глазами за ее взглядом.
– Как правило, члены моей семьи отдаются своим увлечениям с большой энергией, – сказал он. – Оранжерея – страсть моих родителей. У них обоих талант к ботанике. Бьюсь об заклад, что они могли бы при желании вырастить розы на камне.
Леона посмотрела на верстак, заваленный всевозможными садовыми инструментами. На дальнем конце верстака лежало аккуратно сложенное тяжелое полотно.
– А ваша страсть – работа следователя? – спросила она, поворачиваясь к Уэру.
Таддеус стоял, не двигаясь, повернувшись спиной к источнику скудного света. Леона не видела выражения его лица.
– Да.
Наступила долгая пауза.
– Не все это понимают, – промолвил он после продолжительного молчания.
Она слегка пожала плечами.
– Но не у всех есть страсть к чему-то, – заметила она. – И те, у кого такой страсти нет, с трудом понимают тех из нас, у кого она есть.
Таддеус кивнул – он был очень серьезен.
– Полагаю, вы правы.
Наступила еще одна долгая и напряженная пауза. Леона закуталась в свое самообладание, как в шаль.
– Итак, сэр, насколько я помню, вы говорили, что хотите сказать мне что-то личное, – напомнила она.
– Да.
Она поморщилась.
– Если вы хотите сказать мне, что вам не очень-то понравилась та маленькая гостиница, в которой мы с Адамом оставили вас, то я прошу за это прощения, – проговорила она. – Понимаю, что заведение не соответствует вашим стандартам, но мне оно показалось довольно чистеньким.
– Да при чем тут эта чертова гостиница?! – грубо выкрикнул он. – Я хочу поговорить, о том, что произошло в экипаже, когда вы с Адамом везли меня в «Синий селезень».