Сильнее страха
Шрифт:
Она подумала.
— Нет… но мне кажется… весна?
— Почти угадали! — весело кивнул он, — Сейчас первый зимний месяц. Следом за третьим придет весна.
— Зима?… а кажется…
— Это ничего. Думаю, время года у большинства людей зависит от настроения. Но я должен выяснить точнее, чтобы прописать в случае надобности лекарство… Итак, как вы сюда попали?
Как? Это просто. Должно быть просто. Но… она не помнила.
— Не знаю… я думала, что всегда была тут… занавеска кажется мне знакомой… вернее то, как ею играет ветер…
Планетник
— Вы правы. Мне тоже знаком этот шаловливый ветер. Он спускается с гор, и сдувает все, что только можно… но так освежает, что все охотно прощают его шалости. Значит, занавеска, знакома? Может ткань… узор, цвет? Нет? Ну и бог с ним. Все-таки, денек сегодня отменный. Птицы поют… Назовите мне свое имя.
Он нравился ей, его добрый голос звучал так дружелюбно и бодро… она хотела ответить ему, как можно более толково, но… Она не знала, что ответить! Ответа просто не было. Мысль об имени как-то не пришла. Это было так странно!.. Она точно знала, что у всех есть имя. И оно должно помниться очень хорошо, потому что это важно… но его не было. Она напряглась, вспоминая, оттого голова сразу противно отяжелела и комната медленно поползла в сторону.
Видя ее растерянность и бледность, он поспешно ее успокоил:
— Не вспомнилось?.. О, только без волнений, пожалуйста. Я так и думал. Так и должно быть. Это ничего! Все в свое время! И это не самое важное. Самое важное сейчас, это чтобы вы окончательно поправились. А остальное, вспомнится при случае.
— Доктор, а вы не поможете мне вспомнить?
— Помогу. Но сейчас, надо чтобы вы сами себе помогли: лягте и поспите. Если будете хорошей девочкой, вас навестят.
— Кто?
— Не думаю, что имя сразу покажется Вам знакомым, а напрягать вашу память сейчас не надо. Поэтому могу сказать вам одно — это ваш преданный друг. Он постоянно был с вами, пока вы были без сознания, дневал и ночевал возле вашей кровати. Но сейчас — спать. Иначе я отменю посещение!
Когда она снова открыла глаза, оказалось, что в комнате она не одна. У окна стоял человек, высокий, молодой. Он почувствовал, что она проснулась, потому резко обернулся. У него было взволнованное лицо, и он тут же шагнул к ней. Голубые глаза смотрели на нее так, словно мучительно ожидали чего-то.
— Рене!
Тотчас в палату вошел ее доктор. Он сделал знак и мужчина у окна остановился, напряженно ожидая его решения. Доктор подошел к ней.
— Отдохнули? Как самочувствие?
— Хорошо.
— Вот и замечательно!
Он склонился над приборами, не забыв ободряюще ей улыбнуться.
Затем он подошел к мужчине, заслонив ее, и тихо сказал ему:
— Только осторожно, Тоно. Помните, никаких волнений!
Тот отвечал ему нетерпеливым шепотом.
— Неужели я не могу даже…
— Нет! Поймите, любое потрясение, усилие вспомнить может сейчас только навредить некрепкому еще организму. Потерпите.
— А если она… так и не вспомнит меня?
— Мы ведь уже говорили об этом. Это весьма вероятно. Смиритесь. За то она жива.
— Да. Вы правы!
Она услышала, как он выдохнул.
Планетник повернулся к ней и сказал уже громко:
— Чтож, дорогая, принимайте гостя. Если почувствуете себя нехорошо, закрывайте глаза, и снова спите. Вам нужно время, чтобы поправиться, все остальное подождет.
Доктор вышел из палаты, и оставив их вдвоем.
Мужчина смотрел на нее, а она на него. Спустя какое-то время он вздохнул, словно подавляя разочарование, и опустился на стул рядом с ее кроватью. Волнение постепенно сошло с его лица, и он улыбнулся ей спокойней, мягче.
— Привет.
— Привет, — она улыбнулась ему в ответ. Его улыбка была открытой, и так освещала лицо, со светлыми кудрявыми волосами и голубыми глазами, что он становился очень привлекателен.
— Я — Тоно. А ты — Незнакомка?
— Да, пожалуй, — она улыбнулась, с интересом его разглядывая.
— Ты совсем не помнишь меня, верно?
— Извини…
— Ничего, — он улыбнулся и ободряюще пожал ей руку, — Это ничего. Я твой… друг. И хотел бы… Ладно, мы подружимся снова.
— Да!
— Вот и хорошо.
Он смотрел на нее так ласково, с такой нежнстью, что ей отчаянно захотелось доставить ему радость.
— Мы были очень дружны, да?
— Да. Могу я звать тебя Рене?
— Рене? Так меня звали раньше?
— Так звали одну девушку, по которой я скучаю. Ты похожа на нее.
— Что с ней стало?
— Вообщем… Она встретила одного парня. И вышла за него замуж.
— И все?
Она спрашивала с непосредственным любопытством ребенка. Он вздохнул, вглядываясь в ее оживленное, и оттого совсем чужое лицо, без единой тени прошлого.
— И он очень крепко ее полюбил. Она спасла его. И не только его.
— И что же дальше?
Он невольно снова улыбнулся, ей, не своей Рене, а девушке, что задала вопрос, а сердце мучительно сжалось от тоски — что если той, которую он полюбил, больше нет, и он никогда ее уже не увидит?..
Тоно отвернулся.
— Что с ними стало потом?
— Не знаю…
Он не мог ей отвечать.
Почувствовав его боль, она задумалась, замолчала, погрустнела, и тут знакомая нерешительная и немного страдальческая морщинка прорезала ее лоб. И Тоно узнал ее — это была его Рене! Она изменилась… но это была она!
Тоно невольно протянул к ней руку, точно мог удержать своим прикосновением ту, прежнюю Рене.
Но она не и заметила. Она все еще обдумывала его слова.
— Наверное, она его тоже любила… не могла не полюбить.
— Откуда ты знаешь? Ты что-то вспомнила?
Тоно взволнованно заглянул ей прямо в глаза, выискивая ответ.
Она лишь покачала головой.
— Догадалась. Вы ведь говорили о себе, а та девушка, Рене… может быть, это я?… Очень жаль, что я не помню! Мне бы так хотелось этого!