Сильнее страха
Шрифт:
1 часть
— Больно!.. Мне так больно!.. Пожалуйста, пощадите меня!.. Умоляю Вас!
— Девочка моя, ну… потерпи еще немного… Мы скоро закончим. Еще пару тестов и все.
Его приторно ласковый голос проникал в ее мозг, как очередной вид боли.
— Я не могу!.. Так больно!.. Прошу Вас! Включите машину!
Он сделал вид, что не понимает, придрался к слову. Обычная игра.
— Машину? Милая, это сложнейший аппарат с самой высокой полисенсорной чувствительностью и огромным спектром сложнейших функций… глупо называть его просто машиной.
— Прошу Вас, Аалеки… Я все сделаю для Вас, все, что хотите… только перестаньте… у меня нет сил терпеть эту боль!..
Он оторвался от монитора портативного компьютера, и ласково коснулся ее щеки, точно сострадая. Но жалость тут же исчезла. Его красивое лицо презрительно сморщилось, и он произнес холодно:
— Ты так нетерпелива и капризна сегодня… Опыт длится… каких-то полчаса! Ну, в крайнем случае, час десять. Для тебя это
— Больно!.. Так больно!.. Господи, если ты есть, я взываю к тебе! Дай мне умереть! Дай мне умереть!
Она проснулась от собственных стонов, в поту. Опять тот же сон!..
Рене не открыла глаза, не встала, хоть и знала, что больше уже не уснет. Она лежала, не шевелясь, напряженно ожидая услышать знакомые жуткие звуки. На секунду — другую ей даже показалось, она действительно слышит их, прямо сквозь редкие, но оглушительные удары своего сердца слышит… но потом кошмарные иллюзии, слава богу, отступили, оставив ее в тишине. Только тогда она осторожно приоткрыла глаза — еще одна привычка, навязанная страхом: каждый раз, просыпаясь, она боялась, что вместо часов на стене, она увидит зеленоватое свечение лазерных прутьев клетки, в которой провела долгие месяцы плена.
Сердце забилось ровнее: перед ней ее комната, ее часы. На часах было 3.05. Чтож, ей редко приходилось спать всю ночь: страшные воспоминания имели привычку возвращаться и мучить ее во сне.
Рене хорошо знала, что сопротивляться терзающей ее боли, лежа, труднее, движения быстрее прогоняли страх и успокаивали встревоженную память, поэтому она встала и прошлась по комнате. Ее комната, единственное в здании жилое помещение, выходящее окнами прямо на площадку космодрома, была почти пустой: Рене нуждалась в пространстве, а шум за окном и легкая вибрация напоминали ей о близости кораблей. Пол застилал обычный серый ковер, на стенах кое-где были размещены стеллажи с несколькими книгами и фильмами, посвященными современным производственным технологиям, чье содержание даже отдаленно не касалось ее болезненных воспоминаний. В стенном шкафу помещался небольшой гардероб, всего несколько рабочих комбинезонов и официальный костюм. Большое, почти от пола до потолка, окно выходило прямо на взлетно-посадочное поле. У окна стояло кресло, а в стене напротив был установлен обычный домашний компьютер, которым она пользовалась только когда анализировала события в ближайших системах, что было необходимо в целях безопасности. Больше в комнате ничего не было, ничего, что связывало бы ее с прошлой или даже настоящей жизнью, что говорило об ее привязанностях, вкусах или желаниях — комната была безликой.
Рене подошла к панели, скрывающей кухонную нишу. Почти сразу над плитой автоматически зажегся неяркий зеленый свет, но она поспешно его выключила: она никогда не пользовалась этим освещением, это слишком напоминало ей лабораторию… Так трудно избежать мыслей о прошлом, когда оно может вернуться!
Приготовив себе крепкий травяной чай, Рене забралась с ногами в кресло.
Даже сейчас, глубокой ночью, космодром продолжал принимать корабли, шла разгрузка почты, работали люди и машины. Пб-6731 была небольшой планетой, почтовой базой, находящейся в отдалении от цивилизованного мира, точнее между двумя основными политическими центрами Вселенной. Единственным населенным пунктом планеты был этот самый космодром и прилегающие к нему сортировочные базы, куда доставлялись почта и грузы с самых разных уголков познанной Вселенной, сортировались и перенаправлялись в зависимости от назначения, или хранились на многочисленных складах, расположенных по всей планете. Сам космодром представлял собой площадь, окруженную по периметру городком: зданием, объединяющим все жилые и рабочие помещения в единое целое. Конечно, объем работ здесь не был таким, как на центральных планетах, и корабли прибывали ночью не каждый час, но все же, ее окно освещалось посадочными огнями, слышался шум двигателей, иногда слышались отголоски переговоров пилотов с диспетчерской, и это приносило Рене облегчение, надежду, что у нее есть выбор: оставаться здесь, или снова бежать.
Она, отлично сознавала, что силы ее несравнимы с силой и возможностями тех, от кого она бежала, и потому, какие бы хитроумные комбинации она не придумывала, ей не переиграть их до конца, а, стало быть, рано или поздно ее найдут. Все, что она могла у них выиграть, это время, — год, месяц, час… Даже несколько минут вне плена имели значение. И, в конце концов, все же могло что-нибудь произойти, могла явиться смерть, в которой единственно она и видела реальное избавление от всего — настоящего, будущего и прошлого…
Ей было тридцать один. Большинство женщин ее возраста имели семьи, детей, о них кто-то заботился, или сами они заботились о ком-то, были счастливы, или надеялись стать счастливыми, были поглощены повседневными делами и проблемами, временами о чем-то мечтали, надеялись, или просто — жили приятными воспоминаниями… А вот у нее впереди, в настоящем и прошлом был лишь страх, боль, стыд. И больше ничего человеческого. Она иногда думала об этом… так, без особых эмоций, просто потому, что время от времени наблюдала фрагменты чужих жизней. Все же для человека важно, быть как все… или просто жить так, как сложилось, без чужого вмешательства, без страха, и без гнетущих воспоминаний о прошлом… Ее же жалкое существование жизнью назвать было нельзя. И страх, постоянный страх, чудовище, которое не всегда поддавалось контролю разума, даже когда она не спала!.. Страх поедал ее заживо. Чтож, она надеялась, что от нее осталось не так уж много.
За окном снова засветились посадочные огни, возникла легкая вибрация. Сейчас приземлится корабль. Да, так и есть, сел почтовый, устаревшая модель ЗЕЙД, такие выпускали в еще лет шесть- семь назад, когда… когда она еще работала на ГБИК — Главной Базе Исследования Космоса.
Здесь на Пб -6731, где она работала обычным инженером, никто и не догадывался об ее образовании и всех специальностях, которыми она владела. И, слава богу! Здесь ей было почти спокойно. Маленькая планета одна из многих, расположенная на краю одной из центральных систем. Она сменила несколько подобных почтовых баз, прежде чем осела на два года на этой. Она попыталась затеряться, как следует, и на время ей это удалось. Но сейчас… она чувствовала уже какое-то время нарастающую тревогу — пора. Настало время что-нибудь изменить, иначе ее найдут. Нужно снова придумать очередной опережающий ход, предвосхитить их мысли, или еще лучше разрушить собственные поведенческие стереотипы, чтобы сбить их со следа. Поэтому придется вспомнить и в очередной раз проанализировать все… до конца… Впрочем, это как раз не трудно. Такое нельзя, невозможно забыть. Прошлое, как огромная злокачественная опухоль, давно пустило корни в каждую клеточку ее организма, и уже шесть лет пожирало ее изнутри при помощи страха.
Когда-то она… Нет, не она, другой человек, некая Арерия Даартни… Как странно! Не вериться, что раньше ее так звали! Впрочем, сейчас она вряд ли могла отнести к себе любое имя. Эгорегоз обезличил ее. Удивительно не то, что она почти не помнит, как ее звали, но то, что она это сознает, что до сих пор существует… Но это не в ее власти. Так вот, Арерия Даартни закончила Школу Высшего Летного Мастерства и, после прохождении всех испытаний, была принята вторым пилотом-испытателем на ГБИК (Главную Базу Исследований Космоса). Это было почти невозможно, получить такое блестящее назначение в таком юном возрасте, двадцати трех лет, но ее взяли. Конечно, она очень успешно закончила Школу, одной из лучших прошла все испытания, к тому же, ее родители работали когда-то на Базе, а профессиональная преемственность поддерживалась администрацией. Но все же, ей повезло! Теперь это звучит жутким абсурдом, а тогда она была счастлива. Они все тогда были счастливы и влюблены в свою работу: все пятеро — ее экипаж: Карла Ус, Ритер Уэйн, Миша Эвак и их командир Орн Бьор. Самым старшим среди них был Ритер, ему минуло пятьдесят, он был вторым пилотом, доктором и ученым-исследователем, и он знал о работе намного больше всех них, поскольку за спиной у него был немалый опыт. Тем не менее, он никогда не демонстрировал свои преимущества перед другими, за это его все любили. Его жена, тоже ученый-исследователь, погибла много лет назад в аварии, и с тех пор все интересы Ритера были связаны с только с работой. Орну, командиру их экипажа, было всего тридцать четыре, но более уравновешенного и мудрого мужчины она не встречала. Его темных волос на висках уже коснулась седина, что при такой работе и образе жизни было естественным, и все же интриговало. И ей самой, и Карле, чье восхищение командиром превосходило даже ее собственное, страстно хотелось узнать о его прошлом, а пока в часы досуга они развлекались, придумывая ему разнообразные героико-романтические подвиги. Карла, как и Миша Эвак, была старше ее всего на два года. Оба они, и Миша, и Карла, также блестяще закончили Школу Высшего Летного Мастерства, но потом год отработали на самой Базе, ожидая назначения на корабль-исследователь. Когда Рене пришла в экипаж, Миша работал бортинженером и механиком, Карла — третьим пилотом и биологом-исследователем. Ее же, только закончившую Школу, приняли личным помощником командира и документоведом, хотя вообще-то, она получила диплом по трем основным специальностям: пилот класса А (пилоты выше классом в экипаже были только более опытные Уэйн и сам Бьор), языковед и инженер — исследователь, как и ее родители. Однако, пока у нее не появился бы солидный опыт работы на ГБИК, никто не доверил бы ей большего. Зато, при таком блестящем начале, у нее были все основания для надежд на будущее… В Школе, как шутили студенты-пилоты, их учили на героев, но оказалось, что даже те, кто получил красный диплом из рук настоящих героических пилотов, даже те не всегда в жизни становятся героями, и она тому очередной пример.
Тем не менее, тогда все сложилось, как она и мечтать не могла. Руководство предпочитало формировать разновозрастные экипажи, исходя из того соображения, что пилоты проводят в космосе большую часть жизни, и нуждаются в семье, поддержке близких, и домашнем микроклимате во время короткого отдыха в полете, поэтому она неожиданно обрела то, что и не надеялась когда-либо снова получить — семью. На корабле она была самой младшей, и как принято в семьях, все заботились о ней, старались ее чему-то научить, или просто баловали. Впервые после смерти родителей, ее любили.