Сильнее страха
Шрифт:
— Не беспокойся, осколок я удалила. Рука перевязана, как видишь.
— Спасибо, дорогая…
— Хотя, боюсь, не все так уж хорошо, мне было некогда дезинфицировать рану, извини… Я торопилась. Может быть, попала инфекция, но сразу она тебя не убьет, — Рене снова зло рассмеялась, наслаждаясь своей властью над ним. Теперь настало ее время для игр.
— Где пульт? Дай мне сюда пульт! Немедленно, я не шучу!
— Пульт от кресла? О, право, не знаю… он куда-то запропастился… вспомни, куда ты его положил? Неужели не помнишь? Может, это Дорлей взял его и унес куда-то, пока ты был без сознания?
— Арерия!
— О, я ищу, ищу…
— Сейчас же… А-а-а… Мне больно!.. ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?
— Что я сделала? Задала новую программу. Не бойся, всего на несколько часов. Я не знаю о твоих пристрастиях, но думаю, ты должен испытать на себе все возможности этой машины, иначе ты не сможешь правильно использовать ее в работе. Я знаю, что раньше ты ее на себе не проверял!.. Поэтому, планируя программу исследования, решилась чередовать все виды боли, с увеличением периода болевого воздействия. В конце пятого часа период боли будет длиться двадцать пять минут. Интервал между воздействиями тоже будет уменьшаться. Ну, как тебе моя программа?
— Арерия! Ты сошла с ума! Ты знаешь, чем тебе это грозит? Мне придется сообщить о твоем поведении Совету, а они решат отдать тебя, как отработанный материл Олафу! Он мясник, он разберет тебя заживо на органы!
— Неужели?.. И ты думаешь, меня это испугает?.. О, нет! Он по-крайней мере убьет меня за несколько дней или даже часов. Нет, этого я не уже не боюсь!
— Тогда что ты хочешь? А-а-а-а!.. Арерия!..Отключи!.. прошу тебя!.. А-а!..
— Что, неужели, так больно? А давление у тебя в норме… с эмоциями сложнее, монитор все время показывает синие полосы. Очень однообразный рисунок. Подождем, пожалуй, не измениться ли он от другого вида боли или от ее интенсивности…
— Арерия, я умоляю тебя!
— Неужели? А помнишь, когда я умоляла тебя?.. я умоляла, молила, заклинала тебя, но… похоже, мои страдания лишь нагоняли на тебя скуку. Ты переставал обращать на меня внимание, и молча наблюдал за показаниями приборов.
— О, боже, но… я… люблю тебя! А-а-а!
— И ты говоришь о любви!.. Ты!.. Да я скорее поверю этому креслу, созданному причинять страдания, чем тебе!.. Ты любил меня все это время!?.. И потому мучил чаще других, интенсивнее ставил опыты, не так ли? И еще отравлял мою память, причиняя еще большую боль, оттого, что очернял близких мне людей. О, да, ты любил меня! И это выражалось в том, что ты иногда держал меня за руку, когда я мучилась от причиненной тобой боли!.. Хочешь, я подержу тебя за руку или поглажу твои волосы?.. Но нет, кажется, я не смогу это сделать. Мне противно дотрагиваться до тебя, Аалеки.
— Арерия!..Выключи! Ты же не такая, как мы, ты… Ты не можешь… причинять страдание другим!
— Ты сделал меня такой. Ты ведь сказал Тоно, что я уже не человек!
— Что?.. Мне больно!.. Я сказал это, чтобы поселить в нем сомнения!.. А-а-а… чтобы… он перестал… тебя любить!
Боль, видимо, приобрела интенсивный характер и несколько минут от него больше не слышно ни слова, кроме стонов и криков. Рене дождалась, когда подействует болеутоляющее, и спокойно продолжила.
— Видишь, это не так уж трудно смотреть, как страдает другой!.. тем более, для не человека.
— С чего ты взяла… Я ведь объяснил тебе!.. это только для Тоно.
— Иногда я чувствую в себе некую силу. Иногда она сама дает о себе знать.
В глазах Аалеки тут же зажегся огонек интереса.
— Когда ты это почувствовала?
— После зета-излучения.
— И как она проявляет себя?
— Однажды моя кожа выделила кислоту, а еще, время от времени, на коже появлялись цветные пятна. Разводы…
— И только-то?.. Должен тебя разочаровать, после облучения зета-лучами это бывает у всех. В этом нет ничего сверхестественного, дорогая! Просто остаточные явления. С каждым разом интенсивность их проявлений будет все слабее и слабее.
— Но сила внутри меня не слабеет! Я просыпаюсь ночью в страхе, что она уничтожит мой мозг, если я позволю ей вырваться!
Теперь Аалеки снова проявил некоторый интерес, разглядывая ее.
— Возможно, в твоем теле действительно сохранилась некоторая энергия. Видишь ли, зета-лучи еще не исследованы до конца, они были открыты совсем недавно, и энергия, которую они сообщают при длительном воздействии, тоже. Ты пока единственная здесь, кого облучали столь интенсивно. Могу сказать только, зета-лучи действительно обладают некоторыми свойствами… возможно, благодаря им, ты до сих пор интеллектуально полноценна.
— Так ты не знаешь, что это?
— Пока — нет! Но это уже интересно. Мы можем… Боже, опять началось! Выключи скорее, Рери! Выключи, и я тебе помогу!..А-а-а!.. Я… избавлю тебя от этой силы… и отпущу тебя!
Рене не отвечала. Она смотрела, как ее мучитель корчиться от боли. Это не доставляло ей ни малейшего удовольствия, более того, она многое бы отдала, чтобы не видеть, как его тело вытягивается и извивается, не слышать его стонов, потому что она так хорошо помнила боль, что, глядя на него, все чувствовала. Теперь она и врагу не могла бы пожелать испытать подобное. Но отвернуться и заткнуть уши, означало показать ему свою слабость. И Рене терпеливо смотрела на него. Шесть долгих минут.
— Я хочу знать, Аалеки, где находиться Тоно.
— Ах, Тоно!.. Он все еще занимает твои мысли? — прошептал Аалеки все еще бледный, как смерть, после пережитого страдания, — бьюсь об заклад, что он-то о тебе думает с каждым часом все…
— Где он? Ты готов говорить, или мне придется дожидаться следующего промежутка между болью?
— О, нет! Я скажу. Он в моей лаборатории, семнадцатый уровень, отсек «Работа». Отключи кресло!
— Это не все. Как я смогу улететь отсюда? Где «Ринго»?
— Уничтожен. Инструкция по технике безопасности Эгорегоза, положение N 443. После твоего побега Совет разработал новое положение. Теперь все корабли, прибывшие на планету, подлежат полнейшему уничтожению.
— А где твой корабль?
— Это не совсем мой корабль. Им, как и двумя такими же другими, распоряжается Совет Эгорегоза.
— Так, где он?
— Первый уровень. Отсек «Скоротечный».
— Как он охраняется?
— Никак. Пора тебе бы понять, что в Эгорегозе не существует охраны. Единственное препятствие — твой разум, — тут он улыбнулся с нескрываемым удовольствием от сознания своего превосходства.