Сильнее времени
Шрифт:
– Я согласна! – Аня не могла скрыть своего счастья. Главное, она будет рядом с Николаем и даже если они в итоге не будут вместе, она будет знать, что с ним все хорошо. Но оставались еще вопрос – А мама, отец?
Хранитель ничего не ответил, лишь улыбнулся и махнул седой головой. Аня расценила этот жест, как утверждение, что все будет нормально.
– Прощайтесь. – Услышала Аня словно через толстый слой ваты голос старца. Вдруг подул ветер, закручиваясь вокруг них с Андреем вихрем.
– Прощай, племянница, спасибо тебе! Ты помогла мне понять, что любовь сильнее мести, что любовь сильнее
Ветер превратился в метель, которая кружила вокруг них снежным роем.
– Прощай, Андрей! – Пыталась перекричать метель девушка.
На расстоянии вытянутой руки ничего уже не было видно. Голова закружилась. Аня поморгала, пытаясь удержать равновесие, а когда открыла глаза, поняла, что она сидит на мосту рядом с раненным Николаем, а Плут, наставив пистолет, шел на них. Он выстрелил, но пуля ударилась гулко о камень мостовой и рикошетом отлетела куда-то в сторону набережной. Плут округлил глаза, потому что стрелял он по цели, которая вдруг через мгновение исчезла. А следом прозвучал второй выстрел, и Иван повалился кулем на землю. То был Александр Сергеевич.
– Как Николя? – Спросил он обеспокоено, опускаясь рядом с Аней на мостовую. – Доктор должен прибыть с минуту на минуту.
– Надеюсь, все будет хорошо! – Ответила Аня, прикасаясь нежно-нежно к щеке любимого. Но она знала точно: иначе и быть не могло!
___________________
* Иди отсюда, я тебя прошу! (цыг.)
Глава 48. Вместо эпилога
Орловская губернія, Россійская Имперія, 1913г. отъ Р.Х.
Ветерок ласково шелестел в ветвях деревьев. Послеполуденное солнце перешло на другую сторону небосвода и теперь медленно клонилось к закату. Этот июль радовал теплом и свежестью. Не было той одуряющей духоты, когда даже скрыться от жары негде. А до изобретения кондиционера еще годы и годы, усмехнулась Аня, поднимаясь с деревянной скамейки, которая спряталась в зарослях вишни и черемухи. Потянулась, разминая затекшую спину. Здесь было свежо и тихо. Здесь можно было укрыться от суеты и спокойно почитать, подумать о своем или скоротать ожидание.
– Приехали, приехали, барыня! – К беседке бежала, сверкая голыми пятками, дворовая девка Палашка.
Аня выглянула из укрытия и кивнула головой. Подняла с лавки томик Чехова, совсем свежий, изданный в прошлом, 1912 году, запахнула шаль и направилась к крыльцу усадьбы.
Они жили здесь совсем недавно – с весны. Как только Николай поправился и его раны затянулись, старый граф Ильинский подписал прошение о переводе в действующие войска. Ехать им предстояло на Орловщину, в 52 драгунский Нежинский полк, где когда-то служил и её батюшка, Алексей Георгиевич Терепов.
Аня пошла по тропинке к дому, вспоминая эту суетную зиму и весну. Перед её мысленным взором предстали события полугодичной давности. Вспомнилось, как они с доктором везли Николя в Обуховскую больницу, как с волнением она ожидала вердикта доктора и как облегченно выдохнула, убедившись, что ранен граф не столь серьёзно. Врач утверждал, что Ильинского спас жеребец, именно он принял на себя всю силу от самодельной бомбы.
Появлению Ани на Лештуковом мосту никто не удивился. Ильинские были так встревожены происшествием, что спросить, откуда она вообще там взялась на этом треклятом мосту, никто не удосужился. Всех домочадцев волновал лишь один вопрос: как скоро Николай поправится? Однако, Татьяна Александровна, видя, как они смотрят друг на друга, сменила своё мнение относительно Ани и приняла ее. Она и раньше была довольна этой девушкой, но переживала, что ее непутевый сынок только поиграет с нею, да бросит. А потому запрещала ему даже приближаться к гувернантке. Теперь же, видя, что намерения Николая серьезны, Татьяна Александровна счастливо махнула рукой и желала, чтобы приличия были соблюдены хотя бы формально.
И вот Аня снова преподавала Сашеньке уроки, рассказывая о городах и странах, решая с ним примеры и, оттачивая мастерство чистописания, а все свободное время проводила подле Николая. Вечером она уезжала в дядюшкину квартиру, предпочитая жить на Пятой Рождественской, чему графиня Ильинская была несказанно рада.
Через неделю после взрыва, когда Николя уже стало чуть лучше, в Петербург пожаловали родственнички. Впервые на холостяцкой квартире Порфирия Георгиевича было шумно, суетно, но весело и уютно.
Аню очень беспокоило то, как встретит новость о смерти Плута Ася. Но на удивление, розоволосая держалась стойко. То ли понимание, что её он тоже в какой-то степени использовал, то ли ещё что-то сыграло свою роль, но печальное известие девушка встретила с достоинством. Все-таки она поняла, что Иван заигрался со своими идеями, и в лучшем случае ему светила бы каторга. Лишь однажды, когда Аня пришла ночью на кухню выпить воды, она нашла там сестру. Та сидела в своей любимой позе, забравшись на стул с ногами, и вертела чашку с недопитым чаем в руках. Глаза её были сухие, но не приметить, что Ася недавно плакала, было невозможно.
Аня, не говоря ни слова, обняла сестру.
– Всё будет хорошо, вот увидишь.
– Я знаю. Спасибо тебе!
Постепенно Ася «переболела». И уже весной она была занята подготовкой Аниного приданного. И надо признать, что касается тряпок и разного рода красивостей, у Аси получалось это не хуже, чем варить кофе. А попробовать фирменный латте от младшей графини Тереповой хотелось каждому. Как-то Асенька даже поделилась с Аней идеей открыть небольшую кофейню прямо на Невском.
Шагая по вытоптанной, присыпанной гравием дорожке усадьбы, девушка вспомнила, как Николай просил её руки. Как только он пришел в себя и смог задавать вопросы, сразу же спросил у нее, почему тогда, после их единственной ночи она сбежала? Рассказывать все подробности она не решилась. Итак, уже достаточно людей знало о перемещениях во времени, а Гнездилов там даже вынужденно побывал. Поэтому с Александром Сергеевичем они условились, что и кому рассказывать.