Сильнее всех преград
Шрифт:
– Итак, начнём, – Слизнорт шумно выдохнул, так что его усы на какой-то миг оттопырились, и продолжил, – откройте «Расширенный курс» на сто тридцатой странице. Вы видите перед собой рецепт приготовления зелья, которое все ваши предшественники изучали, так сказать, в готовом виде. Сейчас я немного усложню вам задачу, но это того стоит. Для начала я хотел бы спросить, знакомо ли вам это зелье хотя бы по названию?
Большая часть учеников согласно закивала – история о том, как Ромильда Вейн пыталась приворожить Гарри с помощью Амортенции, а в итоге влюбила в себя Рона, была рассказана не раз и не два.
– Хорошо, – одобрил Слизнорт, слегка удивлённый такой осведомлённостью, – а почему оно так называется?
Викки первая подняла руку.
– Да, мисс Фробишер?
– Слово «Амортенция» состоит из двух корней, профессор. «Amor» с латинского означает «любовь»...
Викки немного замялась, но Сандра Фосетт пришла ей на помощь:
– ...а «tentia» – «держать», «привязывать».
– И, таким образом, Амортенция дословно означает «держащая любовь» или, попросту говоря, «привораживающая», – закончил Слизнорт. – Неплохо, девочки, по пять очков Гриффиндору и Когтеврану. А кто мне назовёт признаки, по которым это зелье можно отличить от других?
Рука Джинни взметнулась вверх совсем как у Гермионы.
– Одна из главных примет любовного напитка – запах, особый для каждого человека, связанный с тем, что ему нравится.
– Отлично, мисс Уизли, плюс пять очков.
Астория даже слышала, как скрипит зубами Харпер, и лишь горько усмехнулась про себя. Сколько бы очков они ни набирали, гриффиндорские часы к вечеру неизменно становились пустыми.
– Профессор, – она вдруг вспомнила текст из учебника, – это зелье можно распознать ещё по перламутровому блеску.
– Точно! Ещё пять очков. Внимание, – Слизнорт обвёл присутствующих лукавым взглядом, совсем как когда-то раньше, тысячу лет назад, – у вас есть чуть больше часа, чтобы приготовить качественную Амортенцию. Помните, что мне легко будет это проверить: я должен почувствовать запах ананасов и соли для ванн. Берите весы, наборы для приготовления зелья и не забудьте неукоснительно следовать рецепту.
– Ну-ну, – шепнула Джинни, – Гарри получил «жидкую удачу» за то, что абсолютно пренебрёг инструкциями учебника, а полагался на заметки на полях.
Астория улыбнулась ей в ответ. Она и не подозревала, что заклинание Сектумсемпра было взято из тех же самых заметок.
– Интересно, а сейчас приза за правильно сваренное зелье не полагается?
– Думаю, нет. Видишь ли, Слизнорт...
Джинни не успела закончить фразу, как в другом конце класса послышался монотонный голос:
– Профессор, объясните-ка мне, чего ради нам варить никчёмное приворотное зелье, когда лучше научиться готовить какой-нибудь яд? Неужели сейчас, в такое время, кому-то нужна эта несчастная Амортенция?
Астория с Джинни переглянулись. Наглость Харпера переходила всякие границы. Но Слизнорт и бровью не повёл.
– К вашему сведению, мистер Харпер, сообщаю, что Амортенция считается одним из самых страшных зелий в мире. Ведь под её воздействием можно совершить ужасные поступки, якобы во имя любви. Задумайтесь об этом.
Он грузно развернулся и отошёл к учительскому столу.
Все ребята дружно взялись за котлы, ингредиенты и учебники, правда, Харпер изо всех сил старался продемонстрировать своё нежелание что-либо делать. Астория фыркнула и повернулась так, чтобы не видеть его.
Время шло. Вода в котле Астории закипела, и она добавила туда ровно три капли жабьей желчи. «Ну и состав, как это можно пить?», – подумала она, поднося учебник к глазам: всё же в классе было довольно темно, хотя и не так, как при Снегге.
«Растолките майоран и лакричный пион, добавьте 20 грамм майорана, потом 6 листьев пиона...»
Она сделала всё по инструкции и оглянулась. Ребята сосредоточенно трудились над своими котлами. Астория снова придвинула себе учебник.
«Если зелье приобрело болотный цвет, и из него пошли пузырьки, значит основа для Амортенции сварена правильно».
Отлично. Масса непонятной консистенции пузырилась так яростно, что, казалось, должна была забрызгать половину класса. Но из котла не выплёскивалось ни капли. Так, что там дальше?
«Четверть стакана дремоденового сока, смешанного с настоем душицы в пропорции два к одному...»
Вдруг со стороны стола пуффендуйцев послышался громкий кашель, словно кто-то подавился хлебными крошками. Все разом повернулись туда: Кевин Уитби, закрыв лицо одной рукой, то ли кашлял, то ли чихал, а другой отчаянно махал перед собой, словно пытался отогнать невидимый рой мошек. Слизнорт уже был тут как тут.
– Похоже, мистер Уитби, вы перепутали майоран с лирным корнем и резко вдохнули его пряный жгучий запах. Ну, конечно, – Слизнорт коснулся палочкой лирного корня, который и вправду был очень похож на майоран, и тот мгновенно исчез со стола. – Я вынужден снять Пуффендую пять очков за невнимательность, но, вероятно, кто-то другой меня порадует?
– Можно, сэр? – растерянно и в то же время воодушевлённо воскликнула Джинни. – Кажется, я чувствую! Чувствую запах влажной земли, нагретой солнцем, а ещё ткань, высушенную на морозном воздухе.
– Что ж, отличная соль для ванн, – подмигнул Слизнорт и довольно зацокал языком. – Мне очень нравится. Мисс Уизли, я всегда знал, что вы талантливая волшебница...
Он осёкся на полуслове и встал как вкопанный, но уже через пару секунд опомнился и поспешно засеменил к Джереми и Сандре.
Астория пожала плечами и снова вернулась к своему котлу. Понятно было, почему профессор так себя ведёт. Восхищаясь мастерством Джинни, он настолько забылся, что позволил себе похвалить её прилюдно – её, «предательницу крови»!