Сильнее всех преград
Шрифт:
Хогвартс-Экспресс, тот же год. Он возвращается домой в виде гигантского слизняка, втиснутого в школьную форму и истекающего коричневой жижей. Очередная безуспешная попытка напасть на Гарри. Драко сам себе отвратителен, хочет всё это прекратить, но боится сам себе в этом признаться. Каждый раз ему не даёт быть нормальным человеком элементарная зависть: у него-то не было тогда таких друзей, как у Поттера, а тупая гордыня не позволяла забыть всё, что было между ними плохого, и перевести отношения хотя бы в разряд нейтралитета.
– И в твоих мыслях Поттер, – внезапно
«Ну уж нет!» – хотел возразить Драко, но перед его взором снова всё поплыло.
Вот он, наверное, уже в сотый раз за учебный год идёт в Выручай-комнату. Его состояние близко к панике. Не потому, что попытки починить Исчезательный шкаф почти не дают результатов, а потому, что он знает: он обречён на провал...
Смена картины. Ему противно и страшно. Он стоит в туалете на седьмом этаже, не в силах узнать себя в этом затравленном человеке по ту сторону зеркала, в этом ужасном отражении, и на глаза – безумные, воспалённые – наворачиваются уже не сдерживаемые слёзы. Появляется Поттер, и он снова терпит фиаско. Боль, кровь, порезы по всему телу...
Ночь в больнице. Раны ещё не до конца зажили, но кто-то касается их...
«Нет, – сурово сказал Малфой сам себе, когда воспоминание об Астории готово было вырваться наружу, – я не должен это показывать, не должен!»
Он невероятным усилием воли отогнал эти мысли и кинулся в другое русло – нынешний учебный год, уроки, преподаватели из числа приближённых к Тёмному Лорду. Ничего особенного, ничего личного. Теперь Драко старался не пускать в свои воспоминания никаких эмоций, старался оставаться безразличным ко всему, словно независимый сторонний наблюдатель... Это оказалось нелегко. Ощущение было такое, что душу вывернули наизнанку. Волан-де-Морт знал теперь почти обо всех его неудачах и промахах. Теперь-то Драко понял, что на занятиях Снегг обходился с ним очень милостиво.
Мысли бешеным потоком проносились перед глазами; все силы Драко отдавал на то, чтобы изгонять те из них, которые ни в коем случае не должен был прочесть Волан-де-Морт: разочарование в нём, визит в больницу к Тонкс, помощь наказанным младшекурсникам, любовь к гриффиндорке-члену ОД...
Драко напрягся изо всех сил, вновь прогоняя из головы эти образы, и вдруг остро почувствовал холод в ладонях и коленях. Он с трудом открыл глаза, продолжая давать себе мысленную установку «Хогвартс, уроки у Кэрроу, наказания учеников, Хогвартс, уроки...» Наконец его ослабленное сознание вернулось в реальность, и он понял, что стоит на четвереньках в снегу, оперевшись на локти. Он попытался встать, но не сумел сразу это сделать, и дело тут было не в морозе. Драко был настолько обессилен, что попытайся Волан-де-Морт сейчас проникнуть в его незащищённое сознание, он уже не смог бы ему противостоять. Но Тёмного Лорда, к счастью, уже не было рядом.
====== 17. После прочтения сжечь ======
Последний
Было ещё темно, но Драко окончательно проснулся – мысль о том, что сегодня он возвращается в школу, вызывала радостное нетерпение.
Мысль.
Первое время после вынужденного сеанса легилименции ему казалось, что он больше никогда ни о чём не сможет думать вообще – настолько был истощён его мозг. Но некоторое время спустя, когда Тёмный Лорд покинул поместье, он понял: как, оказывается, хорошо, когда ты можешь думать о чём угодно и сколько угодно.
Он откинул одеяло, но так и остался лежать, уставившись в потолок, на котором был нарисован огромный герб Слизерина. Зелёный фон в предрассветных сумерках сливался с обволакивающей комнату чернотой, а вот серебристая чешуя змеи, хищно раскрывшей пасть, сверкала и переливалась всегда, независимо от освещения. Драко перевёл взгляд на стену. Повсюду атрибутика факультета: зелёный полосатый шарф, зелёные флажки, значок старосты, значок... Инспекционной дружины?
– Это ещё что? – вслух сказал он, будучи уверенным, что выбросил его давным-давно, ведь тот в течение всего лета не попадался ему на глаза. А сейчас этот позорный отголосок прошлого лежал на самом видном месте. Драко взял волшебную палочку.
– Акцио, значок!
Предмет послушно взлетел в воздух и упал на кровать рядом с Драко.
– Диффиндо!
Металлическое изделие стёрлось в пыль. Драко заклинанием очистил простынь и провёл ладонью по скользкому шёлку, проверяя, не осталось ли мусора. И тут же ему вспомнился недавний разговор с Беллатрисой.
Около недели назад, ещё перед появлением Волан-де-Морта, он зашёл в её комнату, застав тётку за чтением какого-то массивного фолианта – не иначе, по Тёмной магии.
– Тётя, можем поговорить?
– Да, Драко, проходи, – устало откликнулась та. Она сидела с книгой у окна, за которым уже был сплошной мрак. Над головой парило несколько свечей, бросающих лучи света на пожелтевшие страницы.
– Я по поводу наших заключённых...
– Это не твоё дело, – шикнула Беллатриса, даже не дослушав. Глаза её засверкали прямо как у Снегга, но Драко не обратил на это внимания.
– Я хотел спросить, – продолжал он, – зачем Лорду понадобилась эта девчонка, Лавгуд?
– А ты что, за неё переживаешь? – издевательским тоном спросила Беллатриса и вскочила, отложив книгу. – Она дочь этого предателя крови, несчастного редакторишки!
– И? Вы забрали девчонку, чтобы таким образом повлиять на её отца?
– Соображаешь, – Беллатриса щёлкнула пальцами, отбрасывая со лба прядь тёмных вьющихся волос.
– А вы не подумали, что он, напротив, обозлится и напишет ещё чего похлеще?
– Кто? Этот малахольный? Мерлинова борода, Драко, не говори ерунды!
– Вот именно, что малахольный. Кто его знает... Согласись, ведь его журнал – это инструмент влияния на магическое сообщество, на сознание и умы сотен волшебников. Лавгуд здесь неделю, и наверняка её папаша уже написал пару «доброжелательных» статей, как думаешь?