Сильнейший заговор на смерть
Шрифт:
Так собственно мы и поступили. Перетерпели, перегнулись и естественно не выспались. Благо следующий день был субботним. То есть, мы запросто могли отоспаться и днём.
А, впрочем, забегая несколько вперёд, могу сообщить читателю о том, что нам так и не удалось не подремать, не сомкнуть глаз и в дневное время суток. Дело в том, что новоселье притихло лишь на пару часов и то под самое утро. После чего, праздник пятого этажа продолжился с прежним размахом. Уж и не знаю, были это одни и те же люди, поочерёдно менявшие друг друга за праздничным столом и периодически отсыпавшиеся в отдельных комнатах, либо на смену одним гостям приходили иные. Так это было или иначе, но моя семья уже более суток
– Ну что. Павел?.. Может теперь, пора бы и прекратить этот бедлам?.. – к одиннадцати часам вечера уже следующих суток, терпение моей супруги, похоже, иссякло. – …Поднимись, предупреди их о том, что мы можем и полицию вызвать.
Спорить с Леной я уже не имел ни морального права, ни своих собственных физических сил. За пару последних дней они попросту иссякли. Да собственно, я и сам не горел особым желанием пережить ещё одну адскую ночь.
После долгих и достаточно настойчивых ударов во входную дверь восемнадцатой квартиры, она всё же распахнулась. На лестничную площадку вырвался грохот музыки и гвалт людской бесконтрольной толпы. У меня даже сложилось ощущение, будто бы дверь квартиры никто и не открывал, её просто-напросто выдавило избыточное давление, созданное мощной акустикой звуковоспроизводящих систем.
Вслед за шумом квартирного хаоса, на лестничную площадку вывалился в дрезину пьяный Альберт. Он кое-как держался на ногах, не мог произнести ни одного вразумительного слова и, похоже, не совсем понимал, кто стоит сейчас перед ним. Более того, кажется, он вообще не имел представления, где нынче находиться.
Из-за спины Альберта вдруг выскочила Лариса. Данная гражданка была значительно свежее своего, в матину бухого супруга. Наверняка ей удалось выкроить несколько часов, дабы немного подремать в одной из дальних помещений, либо в вопросах экстремальных перегрузок, она оказалась гораздо тренированней своего мужа.
– О-о-о, какие люди, и без охраны!.. Привет, наш сердобольный соседушка. Ты всё ж таки соизволил почтить наше скромное бардельеро своим личным присутствием. Ну, проходи-проходи, чего в дверях-то стоять? – она указала направление и чуть отступила в сторону, как бы освобождая мне проход.
– Извините, но я вовсе не в гости… – мне пришлось сохранить хладнокровие дабы не заорать ей прямо в лицо: дескать, вы тут совсем что ли охренели; взгляните на часы, который нынче час. – …Я лишь хочу попросить вас сделать музыку потише, и вести себя несколько поскромнее.
– Да, ладно тебе. Завтра воскресенье, успеем ещё отдохнуть. Зови свою жену, и милости просим на наш «огонёк».
– Прошу понять меня правильно. Наш ребёнок уже вторую ночь не спит. У вас ведь так же есть дети, потому вы и должны нас понять…
– Выходит, ты брезгуешь моим приглашением? – Лариска оборвала меня на полуслове, будто вовсе не услышав моих аргументов.
– Не в этом дело. Мы все устали. Не пора ли угомониться?
– Сосед, ты пойми меня правильно. У нас имеется своё дело, мы предприниматели… В каких-то сделках нам приходиться сильно рисковать. Причём, рискуем мы своим бизнесом, своими собственными деньгами… Представь, когда ты ставишь на кон практически всё, что имеешь и при этом срываешь большой куш… Такую сделку, в обязательном порядке, стоит отметить. Причём, не просто отметить, но и хорошенько расслабиться. Вот почему мы и можем позволить себе подобные праздники с весельем, музыкой, друзьями. И в этом нет ничего зазорного.
– Вы это, собственно, к чему? – задал я вполне резонный вопрос.
– А вот к чему… – небрежно обтерев свои губы тыльной стороной ладони, Лариса продолжила. – …Парень, на сколь мне известно, ты здесь лишь квартирант. То есть,
– И что с того? – переспросил я в полном удивлении.
– Так ты бы завидовал нам молча, без каких-либо соплей и истерик. Квартируйся, и помалкивай в тряпочку. Мы в этом доме хозяева, а ты тут никто. Потому и нет у тебя здесь никаких прав. И вообще… Пошёл-ка ты, квартирант, на хер!..
Входная дверь перед моим носом тотчас же захлопнулась. При этом громкость музыкального фона за той самой дверью увеличилась едва ли не до хрипоты динамиков.
Я ещё долго и безуспешно пытался достучаться до хозяев восемнадцатой квартиры, или вообще хоть до кого, кто был в состоянии открыть мне входную дверь. После чего вернулся домой в полном бешенстве.
Ни разу в жизни со мной так не обходились. Фактически я был унижен исключительно из-за своего социального статуса. Точнее, даже не из-за социального статуса, причина была в моём низком материальном достатке. Пожалуй, впервые на своей собственной шкуре я прочувствовал реалии современной России. Имею в виду то, что прав вовсе ни тот, на чьей стороне закон, а тот, у кого толще кошелёк. Прямо, средневековье какое-то.
Немедленно набрав номер полиции, я, сообщив дежурному о нарушении правопорядка.
Очень скоро к нашему подъезду подъехала дежурная машина. Пара полицейских позвонила в нашу квартиру, дабы уточнить обстоятельства вызова. Впрочем, мне ничего особо не пришлось пояснять. Потому как грохот, доносившийся с пятого этажа, в каком-либо особом комментарии вовсе не нуждался. И это во втором часу ночи!
После чего, полицейские поднялись этажом выше. Я слышал, как блюстители порядка постучались в дверь. Как там, наверху, отключили музыку, и наступила относительная тишина. Как дверь им открыла всё та же Лариска. Как она весело приглашала блюстителей порядка за стол и как в ответ, один из них что-то пробасил о правилах общежития и приличиях поведения.
Полиция уехала. Над нашими головами зависла абсолютная тишина. Будто бы обитатели восемнадцатой квартиры, вовсе не ожидавшие подобного развития событий, впали в некое оцепенение.
С чувством выполненного долга и ощущением некой справедливости, которая всё-таки восторжествовала, я начал расстилать постель. Мельком глянул на Лену. Пожалуй, впервые за пару последних дней, моя супруга всё ж таки улыбнулась.
Однако наш оптимизм, наши надежды на благополучную ночь оказались весьма преждевременными. Буквально через четверть часа после того как отъехал полицейский Уазик, на пятом этаже вновь загремела музыка и гулянка продолжилось с прежним размахом. Похоже, там успели отойти от временного ступора. Возможно, посчитали, что милицейские угрозы, так и останутся угрозами, либо вдруг уверовали в то, что на их наглость нет, и не может быть какой-либо управы. Причём, топот над нашими головами был таким интенсивным, что складывалось полное ощущение, будто бы все, кто ныне находился в восемнадцатой квартире вышли в зал и начали прыгать лишь для того, чтоб как можно сильнее нам насолить, показать своё превосходство над теми, кто ниже их. Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.
В полном бессилии я вновь набрал номер районного отдела полиции. По вызову прибыл тот же самый наряд, что и приезжал получасом ранее. На сей раз полицейские, поднявшиеся на пятый этаж, вели себя более жёстко, потому, наверное, и сумели они найти ту самую мотивацию или аргументацию, чтобы наши соседи сверху угомонились уже окончательно. Я слышал, как покидая квартиру один из милиционеров предупредил, дескать, если ещё раз им придётся подниматься на верхний этаж, вся пьяная компания будет доставлена в райотдел и посажена до утра в клетку для последующего выяснения обстоятельств.