Сильнодействующее лекарство
Шрифт:
— Это он о Кембридже, — вступила в разговор Ивонна. — Мы хотим поселиться там. Его сердце принадлежит университету.
«Оттуда-то я его и вытащила. Причем задолго до того, как ты его вообще узнала», — подумала Селия.
Новость оказалась неожиданной, но чутье подсказывало Селии — разубеждать Мартина бессмысленно, и она этого делать не стала. Кембридж звал Мартина, и он возвращался, словно голубь к родной голубятне. Ну что же, в солнечное воскресенье тринадцать лет назад ей удалось одержать победу над Кембриджским университетом. И эта победа принесла щедрые плоды. Но вот колесо времени сделало оборот,
— Я всегда считал, что наступит день, когда вы снова вернетесь в академический мир, — сказал, обращаясь к Мартину, Эндрю. — Вы, наверное, станете ректором колледжа? Я где-то читал, что в Кембридже есть вакансии.
— Если они и существуют, — ответил Мартин, — то не для меня. В свои сорок шесть лет я еще слишком молод для этой должности. Может быть, со временем, когда я постарею, поседею, когда мои достижения станут более весомыми…
— О Боже! — воскликнула Селия. — О каких еще достижениях можно говорить? Вы и так совершили крупнейшее научное открытие, добились всемирного признания, получили рыцарское звание.
— Кембридж был свидетелем подобного много раз, — улыбнувшись, ответил Мартин. — Университет трудно этим удивить. Нет, я буду работать по программе, получившей название «Новый импульс». Эта программа, — пояснил Мартин, — финансируется правительством.
Ему скорее всего предложат место заместителя директора одного из научно-исследовательских центров по разработке новейших, передовых областей знаний. Оклад на новом месте, что, собственно, довольно типично для академического мира, обещал быть не слишком высоким. Однако Пит-Смитам денежные затруднения не грозили: пептид-7 продолжал приносить Мартину значительные средства.
— Некоторую часть от этих денег, — сказал он, — несомненно, придется пустить на вспомогательное финансирование предстоящих научных исследований.
За несколько месяцев до этого финансисты и юристы компании «Фелдинг-Рот» в Нью-Джерси разработали специально для Мартина особую систему оплаты. Соответствующий документ был подписан Селией, а затем получил одобрение совета директоров. Мартин имел право обратиться в суд с требованием определить ему соответствующее денежное вознаграждение за открытие пептида-7. Но он не хотел обращаться в суд, хотя повод был совсем невинный. Этого не хотела и компания «Фелдинг-Рот». В итоге по взаимному соглашению был создан так называемый экстерриториальный фонд в размере двух миллионов фунтов стерлингов на Багамских островах, средства из которого должны были регулярно поступать Мартину. Этот фонд был огражден частоколом правовых барьеров с тем, чтобы налоговые службы Великобритании не могли, как выразилась Селия, «ограбить Мартина и лишить его заслуженного вознаграждения».
«Теперь же это заслуженное вознаграждение, — с горечью подумала Селия, — помогло ему открыть дорогу в Кембридж». Впрочем, она подозревала, что решение Мартина было бы неизменным независимо от наличия или отсутствия денег.
Прощаясь с Мартином и Ивонной, Селия сказала:
— Компании «Фелдинг-Рот» будет недоставать вас обоих, но я надеюсь, что мы останемся добрыми друзьями.
Накануне отъезда Селии и Эндрю из Англии произошло еще одно событие.
Через несколько часов после того, как Мартин и Ивонна ушли, а Джорданы уже собирались ложиться спать, раздался стук в дверь их номера. Это была Лилиан Хауторн. Почувствовав, что Лилиан хочет остаться с Селией наедине, Эндрю незаметно удалился.
— Я рада, что вы уговорили меня приехать в Англию, — сказала Лилиан. — Вы, наверное, заметили, как мне здесь было хорошо.
— Да, заметила, — сказала Селия и с улыбкой добавила: — Мне было приятно видеть, что и Рао получил немало радости от общения с вами.
— Мы с Рао поняли, что нравимся друг другу, может быть, даже больше, чем нравимся. — Тут Лилиан запнулась. — Вы, наверное, думаете, все это случилось так быстро… к тому же в моем возрасте. В общем, все это, наверное, глупо…
— Вовсе я так не думаю. Что я действительно думаю — наконец-то вы, Лилиан, ощутили радость жизни и должны оставаться такой и дальше. А если это связано с Рао Шастри, ну что ж — отлично!
— Я рада услышать это от вас. Собственно, за этим я и пришла. И еще я хочу попросить вас об одной услуге.
— Если это в моих силах, — ответила Селия, — с удовольствием.
— Так вот. Рао хочет переехать в Америку. Он говорит, что это его давняя мечта. Мне бы этого тоже хотелось, и если представится возможность найти для него работу в «Фелдинг-Рот»…
Лилиан не успела закончить фразу. Это сделала за нее Селия:
— …это устроит вас обоих.
— В общем, так, — с улыбкой сказала Лилиан.
— Я уверена, — ответила Селия, — что такое место можно подыскать в наших новых лабораториях для исследований в области генетики. В общем, можете передать Рао — работу я ему гарантирую.
Лилиан просияла от радости:
— Спасибо, Селия. Рао будет в восторге. Он так на это надеялся. Он, конечно, на свой счет не заблуждается. Рао сам мне говорил, что не обладает таким даром прирожденного руководителя, как Мартин. Но он может оказать отличную помощь в научных разработках.
— Мне это известно, и это только упрощает дело, — сказала Селия. — Но даже если бы он был ученым меньшего калибра, я бы все равно это сделала. Дорогая моя Лилиан, много лет назад вы мне оказали огромную услугу, и то, что я делаю для вас, не идет с ней ни в какое сравнение.
— Вы имеете в виду то утро, когда мы познакомились? — рассмеялась Лилиан. — Когда вы явились к нам в дом, такая молодая, такая самонадеянная, с надеждой, что я помогу уломать Сэма взять вас торговым агентом?
Голос ее прервался… В памяти обеих женщин возникло так много пережитого…
На следующий день ранним утром лимузин с шофером доставил Селию и Эндрю в аэропорт Хитроу.
Эпилог
На борту «Боинга-747», в кабине первого класса, пассажиры заканчивали завтрак. Стюардессы убирали подносы с приборами. Эндрю — он ненадолго отлучался — вернулся к своему креслу.
— Я там кое о чем подумал, — сказал он Селии, показав в сторону туалета. — Многое нами воспринимается как нечто само собой разумеющееся. А ведь когда Линдберг совершал первый перелет через Атлантику — кстати, это было вовсе не так давно, — он не мог встать с кресла и ему приходилось мочиться в бутылку.