Сильнодействующее средство
Шрифт:
— С каких это пор? — Реймонд чувствовал неловкость оттого, что какие-то изменения прошли мимо него. — А куда делся Таннер?
— В следующем году он берет очередной академический отпуск, — как ни в чем не бывало отвечала Изабель. — И, как он выразился, решил оставить меня в руках хорошей няньки.
Такая формулировка нисколько не убедила Реймонда.
— А почему ты мне вчера об этом не сказала? — спросил он, стараясь не показывать своих подозрений.
— Вчера, когда я пришла, ты говорил с этим журналистом из Сакраменто, а потом у тебя был ученик. И вообще, это не так уж и важно.
— Не в этом дело, — возразил Реймонд. — Он слишком молод. В смысле…
Дочь рассмеялась.
— Пап, мне еще и четырнадцати нет, а Карл почти твой ровесник. И главное, он свое дело знает. Он специализируется по физике элементарных частиц.
Реймонд выдавил из себя улыбку и благоразумно сменил тему.
— Идешь бегать?
— Боюсь, мне сегодня и круга не осилить. — Она зевнула. — Ты иди, а я пока завтрак приготовлю.
— Уверена, что не просидишь над очередной задачей?
— Ну… — усмехнулась дочь, — это будет зависеть от того, сколько ты будешь отсутствовать.
Реймонд кивнул и вышел.
Сегодня бег давался ему особенно тяжело. Видимо, причиной был шок, от которого он никак не мог оправиться. Ему было больно видеть Изабель за этой книгой, ведь именно теория электромагнетизма была им в свое время так блистательно завалена. Хотя об этом не знала даже жена.
Он намеренно не давал дочери книгу Джексона, отлично понимая, что задачи в конце параграфов ему не по плечу.
Настал тот момент, которого Рей так долго ждал. Ждал со страхом. Дочь превзошла его по интеллектуальному развитию. Какой же теперь из него наставник?
Мысль о том, что дочь станет общаться с более великими умами, вдруг повергла его в дрожь.
Странно, но это было сродни чувству, которое испытывает мать, оставляя ребенка за воротами детского сада.
Если не считать того, что Реймонд да Коста был полон решимости как можно дольше оттянуть разлуку с дочерью.
— Я не согласен, профессор Таннер. Категорически не согласен.
— Какие у вас мотивы? — тоном добродушного дедушки поинтересовался заведующий кафедрой физики.
— Видите ли, при всем моем уважении, Прахт в сравнении с другими специалистами мирового уровня, работающими на вашем факультете, слишком молод и неопытен.
Профессор опешил.
— Мистер да Коста, вам ли не знать, что математические и физические способности раскрываются рано.
— Возможно, возможно. Но моя дочь, мягко говоря, не совсем обычная студентка, как вы считаете?
Для пущей убедительности Таннер подался вперед.
— Мистер да Коста, мы все с большим уважением относимся к интеллектуальному дарованию Изабель. Именно поэтому я и выбрал ей в наставники Прахта, лучшего и желать нельзя. Он имеет настолько высокую репутацию в научных кругах, что в прошлом году мы дважды чуть его не лишились — удержали только тем, что дали ему самую высокую должность, какую только было возможно. И самое главное, они с Изабель чудесно ладят друг с другом.
Реймонд был удовлетворен. Но не доволен.
К концу второго триместра в Беркли Реймонду пришло письмо из деканата, в котором руководство университета, учитывая высокие баллы Изабель в естественно-научных дисциплинах по итогам школьных курсов, разрешало ей пройти обучение на бакалавра за два с половиной года — при условии, что она будет заниматься и в летние семестры.
Однако декан сделал от себя приписку, в которой умолял Реймонда отговорить Изабель от такой ускоренной учебы. Он считал, что это лишний раз привлечет внимание к ее незаурядным способностям и растревожит журналистский рой.
Устав от подобных проповедей, Рей проигнорировал этот совет, но лишь отчасти. Забирая в тот день Изабель из университета, он сообщил ей только хорошие новости, а о предостережении, сделанном в приписке, умолчал.
Она была довольна — главным образом потому, что доволен был отец.
В середине июня 1986 года отец с дочерью отправились в Сан-Диего на выпускные торжества к Питеру. Реймонд строго-настрого наказал дочери никому не рассказывать о планах на лето.
— Чего доброго, мама еще тебя отговорит, — предостерег отец.
Изабель больше занимало другое: как ее встретит Питер, тем более что она настолько обогнала его в академическом плане.
Однако все ее беспокойство развеялось, едва они подъехали к дому — брат выскочил навстречу и бросился к ней с объятиями. В руках у него был воздушный шар с надписью: «Добро пожаловать домой!»
Изабель была счастлива, что снова оказалась дома, что может спать в своей постели в окружении кукол и плюшевых зверей, которых ей пришлось здесь оставить. Находиться в комнате, где прошло ее детство, уже было счастьем.
Вечером она долго лежала без сна и пыталась вообразить, как текла бы ее жизнь, если б она не уехала в университет, а пошла, как все, в старшие классы школы. Но что толку думать об этом? Она уже двинулась по другой дороге и ушла по ней довольно далеко. Пути назад не было.
На другой день на школьном стадионе проходил физкультурный парад выпускников. Когда на пьедестал поднялся Питер, его встретили аплодисменты, но они быстро стихли, стоило публике осознать, что где-то поблизости должна находиться и его знаменитая сестрица.
Десятки глаз принялись шарить по трибунам, пока не отыскали семейную драгоценность во плоти. Все так радовались возможности лицезреть знаменитую Изабель, что дальнейшая церемония была безнадежно скомкана.
Несколько зрителей, сидящих рядом, стали протягивать Изабель программки с просьбой об автографе. Застигнутая врасплох девочка не знала, как реагировать, чтобы не портить праздник, героем которого по праву был ее брат.