Сильнодействующее средство
Шрифт:
Научный прогресс сродни эстафетному огню у древних греков, и самым наглядным тому подтверждением служит тот факел, который когда-то Макс Рудольф передал Адаму Куперсмиту и маленькую толику которого сейчас держу перед вами я. И когда я принимаю из ваших рук их награду, огонь их эстафеты озаряет своим лучом и эту величественную сцену.
Она встретилась глазами с Лиз — та была растрогана до слез. Хедер, расчувствовавшись, обняла крестную за плечи.
Обычно ученые, которым выпадает разделить награду, произносят несколько слов в знак уважения к заслугам друг друга. Но то, что испытывали друг к другу Авилов и его бывшая жена, дружбой назвать никак было нельзя. Так и вышло, что, стоя вдвоем на середине сцены, они улыбались королю и публике, но только не друг другу.
За церемонией следовал шикарный банкет на тысячу триста гостей в Голубом зале Стокгольмской ратуши.
За ужином Аню и Дмитрия снова дипломатично рассадили подальше. После изысканного десерта и выспренних тостов гости переместились в Золотой зал, где оркестр уже готовился исполнять танцевальную музыку.
Именно в этот момент Авилов предпринял последнюю попытку заставить Аню признать его победителем.
Едва оркестр тронул струны, он подошел к бывшей жене и с почтительным поклоном произнес:
— Могу я пригласить вас на танец, Анна Александровна?
Аня спокойно улыбнулась, но в глубине души она торжествовала.
— Боюсь, мне это не рекомендовано, — вежливо отказалась она. — Врач не велит.
Аня показала взглядом на сидящего слева доктора.
— Приветствую вас, Дмитрий, — откликнулся Чарли Розенталь. — Как вечер — нравится? Вы ведь тоже герой дня.
— Благодарю, доктор Розенталь, — проворчал Авилов. — Могу я поинтересоваться, что вас привело в Стокгольм?
— Я здесь в своем профессиональном качестве, — пояснил Чарли. — Доктор Куперсмит — моя пациентка. Аня, можно ему сказать? — спросил он.
Та кивнула.
— Дело вот в чем, — продолжал Чарли свои разъяснения. — Аня беременна.
Авилов разинул рот.
— Как? Это невозможно.
— Ошибаетесь, — возразил Розенталь. — Очень даже возможно. Идиопатическое восстановление функции яичников описано в литературе. Я вам дам ссылки. А доказательство — перед вами.
Авилов засуетился.
— Ну да, конечно, — выпалил он. — То есть… — Он взял себя в руки и выдавил улыбку. — Вы, должно быть, очень счастливы, доктор Куперсмит, — проговорил он.
— Угадали, товарищ Авилов, — ответила Аня, намеренно обращаясь к нему на старый, советский манер.
Известие произвело на Авилова вполне ожидаемый эффект. Его гордость была уязвлена. После стольких лет он почувствовал, что должен дать какое-то объяснение своему фиаско как мужчины — так Авилов воспринял то, что произошло с его бывшей женой.
— Ну что ж, доктор Розенталь, — объявил он, — еще один триумф медицины.
— Нет, — поправила Аня, — это обыкновенное чудо.
Церемония вручения Нобелевских премий — это концерт со множеством солистов. И финальный его аккорд звучит уже не под сводами Золотого зала.
Ибо на следующее утро новоиспеченные лауреаты, которые все до единого живут в знаменитом «Гранд-отеле», пробуждаются под пение герольдов, возвещающих о начале праздника Святой Лючии — шведского Фестиваля огней.
Для каждого нобелевского лауреата, который, разбуженный шумом, подошел к окну, этот момент был исполнен особой значимости.
Дмитрий Авилов упивался своей победой и предвкушал многочисленные поздравления и зависть коллег.
Для Ани, в которой уже теплилась новая жизнь, происходящее было лишним напоминанием о том, что ее Адам не просто присутствовал рядом с ней в Стокгольме, но и останется с ней навеки.
Изабель и Джерри, обняв друг друга за плечи, смотрели на певчих.
— Красиво, правда? — прошептала она.
— Айза, вся эта поездка была очень красивой. Но праздник закончился. Теперь надо заняться действительно важными вещами.
— Например?
— Друг другом.
И это была высшая награда.