Сильнодействующее средство
Шрифт:
Зазвонил телефон.
— Кто еще в такое время? — вслух подивилась Аня.
— Может, меня вызывают? — извиняющимся тоном предположил Чарли. — Я подойду.
Он прошел к телефону, ответил и тут же протянул трубку ей:
— Аня, я ошибся. В такое время кому-то ты понадобилась.
Она двигалась не торопясь. Ее мало что интересовало, помимо того, что происходило в стенах этой комнаты. И ей было безразлично, кто ее разыскивает из далекого далека.
— Миссис Куперсмит? Точнее — доктор Куперсмит? Это профессор Нильс Бергстром из Каролинского мединститута в Швеции. Извините, если я вас разбудил.
— Ничего страшного, — безразличным тоном произнесла Аня. — Я все равно не спала.
— Полагаю, вы догадываетесь, зачем я звоню? — мягко продолжал доктор.
— Пожалуй, догадываюсь, — прошептала Аня, не уверенная, что у нее хватит душевных сил поблагодарить этого человека за его добрый жест.
— Мне доставляет глубокое удовлетворение сообщить вам — строго конфиденциально, — что сегодня в полдень, то есть через два часа, в Стокгольме будет объявлен лауреат Нобелевской премии в области медицины. И академия намерена воздать должное изобретению препарата «МР-Альфа», впервые опубликованному в журнале «Нью-Ингланд джорнел» вами и вашим мужем с его группой.
Профессор Бергстром еще что-то говорил, по для Ани это уже был простой речевой поток, не проникающий в сознание.
Она еще раз поблагодарила звонившего и повесила трубку.
По лицу ее градом катились слезы. Она посмотрела на старинного друга.
— Адаму дали Нобелевскую премию.
Чарли так обрадовался, что моментально забыл о страшной болезни друга. Он вскочил с кресла и закричал:
— Фантастика! Шампанское в доме есть?
— Есть, — неуверенно ответила Аня. — Но мне кажется, нехорошо праздновать, пока Адам не знает. Ну… пока мы ему не сказали.
Радость Чарли мигом потухла.
— Ты права, — согласился он. — Мы вот что сделаем. Я пробуду у тебя, пока он не придет в сознание. Если ты не против, Аня, я бы очень хотел разделить с ним этот счастливый миг. Для меня это так много значит!
— Конечно. — Она покивала. Они вошли к Адаму и стали смотреть на него. Лицо его — без морщин и по-прежнему красивое — несло печать умиротворения.
— Может, разбудить? — предложил Чарли.
— Я тоже подумала. Давай попробуем, — согласилась Аня. Осторожно тронув мужа, она окликнула: — Адам!
Больной медленно открыл глаза. Уставился на жену и ничего не сказал. Потом перевел взгляд на Чарли. И снова на жену.
— Аня, — едва слышно проронил он. — Как ты, родная?
Аня с Чарли переглянулись.
— Он в сознании. Можно ему сказать. Через полчаса уже, наверное, и не вспомнит, но хоть сейчас поймет.
Она взяла мужа за руку.
— Адам, у нас для тебя чудесная новость, — начала она. — Тебе дали Нобелевскую премию. Официально объявят только через два часа, но уже известно, что выбрали тебя.
Он недоверчиво посмотрел на нее и помотал головой.
— Нет, нет, ты не то говоришь.
— Адам!
— Ты не то говоришь! — повторил он с выражением. — Не меня выбрали, а нас. Без тебя я бы…
Тут у него в мозгу случилось короткое замыкание. Глаза подернулись дымкой, он умолк и опять погрузился в свой мир.
— Он понял! — твердил Чарли. — Понял! Он был в совершенно ясном сознании, когда ты с ним говорила. Ты согласна?
Аня кивнула. И они вдвоем уложили больного на подушку.
Настало утро. Аня готовила Чарли яичницу, чтобы затем отправить его на работу, и тут опять зазвонил телефон. Звонил Прескот Мейсон.
— Слышали? — торжествующим тоном спросил он.
— Да, — тихонько ответила Аня.
— Великолепные новости, а? — Мейсон ликовал, как группа поддержки на стадионе, явно ожидая благодарности.
— Да, да, — согласилась Аня. — Вы проделали огромную работу.
— Послушай, Аня, — с чувством произнес Мейсон, — я не собираюсь скрывать, что мы лоббировали. Но незаслуженно Нобелевскую не дают. — Он сделал паузу и осторожно произнес: — А теперь самое тяжелое. Для тебя.
— Что такое? — не поняла она.
— Адам, ясное дело, с прессой встретиться не сможет. Придется убедить их, что он временно вышел из строя. Ты ведь сможешь ответить на вопросы, а?
Сердце у нее упало.
— А нужно?
— Послушай, душа моя, — не отставал Мейсон, — это нужно не для нас с тобой — для него! Если будешь об этом помнить, то справишься.
Она развела руками.
— А как же церемония? Подумать страшно, что с ним будет к декабрю.
— Аня, будь мужественна, — нежно произнес Мейсон. — Давай не загадывать так далеко.
Она положила трубку и оглянулась на Чарли.
— Я слышал, — сказал он. — У него голос, как иерихонская труба. Послушай, Аня, не знаю, чем мне тебе помочь… Я сейчас поеду, проведу обход и сразу вернусь. В такой момент ты не должна оставаться одна.
— Спасибо, Чарли, — грустно проговорила она.
— Ага. — Он развернулся и быстро вышел из дома.
Оказавшись на улице, Чарли облегченно вздохнул. «И откуда у нее только силы берутся?» — подумал он.
Оставшись одна, Аня немедленно позвонила Лиз Рудольф, по праву считая ее причастной к этой высокой награде. Лиз расплакалась.
Она оплакивала Макса… Адама… Себя.
— Лиз, я бы хотела, когда явятся журналисты, чтобы вы были со мной. Не для того, чтобы помочь мне выпутаться. Я хочу, чтобы вы были здесь, как живое напоминание о том, что эта премия принадлежит и Максу тоже.
Через несколько минут появился Терри Уолтерс. Аня так захлопоталась, что уже почти час не заглядывала к мужу.
Сначала из комнаты Адама раздался изумленный вопль Терри:
— Черт бы меня побрал!
Потом — топот его больших ног, устремившихся на кухню.