Сильнодействующее средство
Шрифт:
— Вы очень добрый, — ответила Аня. — Вы такой хороший человек, доктор Куперсмит. Так что лучше я вам сразу расскажу про свои недостатки. Я всей душой желаю причинить боль Дмитрию — в отместку за то, как он со мной поступил. И мне это удается. Каждое утро он вынужден смотреть мне в глаза. И начинать трудовой день с резью в животе.
— Знаете, если б я видел вас каждое утро, для меня это было бы залогом успешного дня.
Она вспыхнула:
— Доктор, вы мне льстите.
— Во-первых, называйте меня Адам, — поправил он. — Во-вторых, это никакая не лесть. А в-третьих, прошу отнестись к моему предложению со всей серьезностью. Не спешите, подумайте, сколько считаете нужным, но обещайте, что не забудете о нем сразу, как мы расстанемся.
Она улыбнулась:
— Обещаю.
— Вот и отлично. Завтра утром я лечу на конференцию в Сан-Франциско. Постараюсь перед этим вам позвонить, узнать, все ли у вас в порядке.
19
Изабель
За внешним спокойствием Мюриэл скрывалось внутреннее смятение. Невозмутимость ей удавалось сохранять благодаря сильным транквилизаторам, которые прописал врач. Чтобы окончательно не потерять дочь, приходилось делать вид, что она согласна с внезапно изменившимися планами. Мюриэл была возмущена вероломством Реймонда, но генеральное сражение сейчас не ко времени, им можно было все испортить. Она понимала, что пока не в силах справиться с Реймондом, который будет тянуть дочь на свою сторону. А в результате пострадает Изабель, ей придется разрываться между родителями.
Мюриэл холодно пожелала Реймонду счастливого пути. И только обняв дочь, не сумела сдержать слез. Питер тоже попрощался с сестренкой, закусив губу, после чего, сдерживая негодование, холодно пожал руку человеку, не пожелавшему стать ему настоящим отцом.
В дороге Изабель задремала. Реймонд гнал машину на безумной скорости, одержимый желанием представить дочери Сан-Франциско в лучах зари, в тот волшебный миг, когда свет одерживает верх над ночной тьмой. Для этого Рей даже изменил маршрут и взял севернее — он хотел въехать в город по восьмидесятой трассе, вдоль восточного берега бухты, и полюбоваться первыми лучами солнца, когда они заливают Беркли-хиллз и издали озаряют мост Золотые Ворота. На этом величественном инженерном сооружении еще горели фонари, а первые лучи зари уже тронули тросы, натянутые между гигантскими пролетами, придавая им сходство с фантастическими нитями гигантской электрической лампы.
— Ах! — вздохнул Рей. — Вот мы и дома.
Изабель прикинулась спящей. В душе «домом» она все еще считала тот, откуда они только что уехали.
Добравшись до своей квартиры на Пьемонт-авеню, они обнаружили под дверью целую кипу писем. Чтобы распахнуть дверь, Реймонду пришлось применить силу.
— Для меня ничего нет? — с надеждой спросила Изабель. Как правило, домой к ней письма приходили редко, поскольку отец договорился с университетом о неразглашении частной информации, включая адрес и номер телефона. Вся ее корреспонденция поступала на физический факультет — преимущественно это были просьбы об автографе.
Изабель такое положение дел повергало в смущение. Она вовсе не хотела, чтобы к ней относились как к какой-нибудь поп-звезде. И чтобы чужие родители приводили ее в пример своим дочерям.
Реймонд занялся чтением писем.
— Что-то они тут наврали в этом счете за электричество. У нас здесь что — мыс Канаверал? — проворчал он.
И тут заметил кое-что еще.
— Ого, Изабель, тебе сегодня письмо. — Отец без опасений передал ей конверт, успев прочесть на нем название отправителя — физический факультет.
Дочь вскрыла конверт, прочла содержимое и расплылась в улыбке.
— Вот это здорово! Карл приглашает меня — то есть нас с тобой — в гости.
— А кто там будет? — спросил отец, моментально почуяв неладное.
— Одни физики, — ответила Изабель. — Не знаю почему, но в основном — холостые. Думаю, это у них профессиональное, у них вся жизнь в науке. Но раз в году Карл вытаскивает их из лаборатории, чтобы глотнули свежего воздуха.
— Какой гостеприимный! — похвалил Реймонд. Из своего опыта он знал, что наблюдения Изабель соответствуют действительности. Тревожила же его не столько дочь, сколько он сам — Рей боялся, что не сумеет поддерживать беседу на таком высоком уровне.
Зато неплохой шанс посмотреть живьем на этого Прахта.
Дом профессора, как и следовало ожидать, стоял на Беркли-хиллз, в том месте, которое называется Панорамик-вэй, в полном соответствии с открывающимся оттуда видом. Престижный район, с роскошными виллами, в полной мере соответствовал статусу их обитателей, самых заслуженных, а следовательно, и самых высокооплачиваемых ученых университета. Реймонд с удовлетворением оглядывал обстановку. Ни для кого не секрет, что Массачусетский технологический пытался переманить Прахта, и едва ли Беркли, с его государственным финансированием, мог адекватно ответить на эту угрозу. Судя по дому, профессор любил пожить на широкую ногу. Не исключено, что в конечном итоге его все-таки сманят в Бостон.
Прахт радушно поприветствовал Изабель и представился ее отцу.
— Рад, что вы тоже пришли, мистер да Коста.
Реймонд в душе оскорбился, восприняв это приветствие как тонкий намек на его привычку неотступно следовать за дочерью.
— Пройдите в сад, — предложил хозяин. — Изабель вас со всеми познакомит. Но предупреждаю, далеко не все там так же пышут энергией, как ваша дочь. Некоторым, чтобы разговориться, требуется два, а то и три бокала.
Проходя через дом, Реймонд внимательно разглядывал лица гостей. Он наконец получил прекрасную возможность оценить, с кем дочь общается в лабораториях, куда у него не было предлога совать свой нос.
Это был вполне обычный летний вечер. Уже достаточно посвежело, чтобы большинство гостей набросили свитера, хотя бы просто на плечи.
Реймонд ничуть не удивился, большинство гостей были мужчины. Несколько присутствующих дам, в основном жены аспирантов, с восторгом смотрели на Изабель, факультетскую знаменитость.
Все молодые ученые были чем-то похожи друг на друга, сдержанные, серьезные. Неудивительно, что на их фоне Изабель сверкала энергией, как бенгальский огонь.
Реймонда встретили с почтением, какого он и сам не ожидал. Он было обрел уверенность в себе, как вдруг его осенила одна мысль.
— А что миссис Прахт, ее не существует? — шепотом спросил он у дочери.
— Существует, но они разводятся.
— А-а, — протянул отец. Забыв, что и сам находится в стадии развода, Реймонд решил, что сей факт говорит не в пользу Прахта.
Общаться ему оказалось проще с преподавателями, нежели с аспирантами. Молодежь была настолько одержима своими диссертациями, что ни о чем другом говорить не могла. Зато «старики» с удовольствием отдыхали от работы. Они предпочитали посплетничать — и главным образом о том, кто в этом году получит Нобелевскую.