Силовая игра
Шрифт:
“Если бы мы выиграли чемпионат в этом году, все бы задались вопросом, заслужили ли мы это”, - сказал он, и осознание этого вызвало у него неприятное чувство внутри.
Хейден медленно кивнул.
– Да, могут.
“Слишком много вопросов возникает вокруг этого сезона, всех сыгранных нами игр, тех, которые могли быть сфальсифицированы. Может быть, лучше не двигаться дальше в постсезонке. Кто, черт возьми, знает, к чему приведет это расследование.” Он прикусил губу. “На следующей неделе со всеми игроками будут проведены собеседования. Мой запланирован на понедельник”.
– Какие вопросы
Он пожал плечами. “Они, вероятно, спросят нас, что мы знаем об обвинениях, попытаются вытянуть из нас признания, допросят нас о том, знаем ли мы, был ли замешан другой игрок”.
“Они будут спрашивать о моем отце?”
– Полагаю, что да.
Положив руки на стойку, она на мгновение замолчала, ее красивое лицо омрачила тревога. Он мог сказать, что она была расстроена всем этим, особенно всем, что она узнала о своем отце, и хотя у него не было намерения заставлять ее чувствовать себя хуже, он невольно сделал это своим следующим заявлением.
“Сегодня мне практически подтвердили, что твой отец починил эти игры”.
Она подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, ее губы сложились в испуганную букву "О". “ Что? Ты серьезно?
Он кивнул.
– Вы хотите сказать, что точно знаете, что это сделал он?
Черт. Может, ему не стоило выплевывать это так. Но конфронтация с Уайаттом не давала ему покоя всю ночь, и он надеялся обсудить это с Хейденом до того, как следователь лиги допросит его. Он знал, что должен сказать правду, если его спросят, но ему нужен был ее совет, хотел, чтобы она рассказала ему, как обращаться с бомбой замедленного действия в его руках, не выглядя при этом так, будто он предает своих товарищей по команде или владельца команды.
Но он не понимал, что довериться Хейден означало подтвердить ее сомнения относительно отца. До сих пор она только подозревала, что Пресли подстроил эти игры, но одной фразой он превратил эти подозрения в реальность, и удрученное выражение ее лица самым сильным образом сжало его внутренности.
Он хотел утешить ее, но не знал как.
Поэтому он держался на расстоянии, медленно выдохнув. “ Он сделал это. Я уверен в этом на девяносто девять процентов.
– Девяносто девять процентов, ” повторила она.
– Тогда все еще есть шанс, что папа непричастен.
– Это маловероятно.
– Но шанс все еще есть.
“Послушай, я знаю, ты хочешь видеть в своем отце лучшее, но тебе придется признать, что он, вероятно, виновен”.
Ее глаза расширились, румянец на щеках быстро поблек. “ Вы собираетесь рассказать об этом следователю? Ты собираешься сказать, что мой отец виновен?
– Я пока не знаю, что собираюсь сказать.
Он видел, как дрожат ее ноги, когда она шла к нему по кафельному полу. С дикими от паники глазами она коснулась его руки и наклонила голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх. “ Ты не можешь этого сделать, Броуди. Пожалуйста. Не оборачивайся против моего отца.
ДвадцатьСемь
Хейден не знала, откуда исходили эти слова, но, казалось, она не могла контролировать свои голосовые связки. В глубине души она понимала, что просит от него чего-то неправильного,
– Ты хочешь, чтобы я солгал? Решительно спросил Броуди.
Она сглотнула.
– Нет, я... Может быть, если бы ты просто ничего не говорил...
“Ложь путем умолчания все равно остается ложью, Хейден. А что, если они прямо спросят меня, подкупал ли кого-нибудь Прес? Что мне тогда делать?”
Отчаяние комом подступило к ее горлу. Она знала, что не имела права просить его сделать это для нее, но она не могла смотреть, как вся жизнь ее отца рушится у нее на глазах.
– Он - моя единственная семья, - тихо сказала она.
– Я просто хочу защитить его.
В глазах Броуди мелькнуло сострадание, но оно быстро сменилось раздражением. “ А как же я? Разве я тоже не заслуживаю защиты?”
– На карту поставлена не твоя карьера, - запротестовала она.
– Черта с два! Его глаза вспыхнули, и он отошел от нее на несколько шагов. “На кону моя честность и репутация. Я не собираюсь загубить свою карьеру, солгав, чтобы защитить владельца команды, даже ради вас”.
Слезы защипали ей глаза. Не из-за того, что он только что сказал, а потому, что ее разум снова заработал нормально, и она внезапно почувствовала себя такой глупой. О чем, черт возьми, она думала, прося его солгать ради ее отца? Ее единственным оправданием было то, что она не думала. На долю секунды страх, охвативший ее изнутри, был настолько силен, что лишил ее способности логически мыслить. Внезапно она превратилась в одинокую маленькую девочку, выросшую без матери, которая не хотела видеть, как ее отца сажают в тюрьму, даже если это означало нарушение правил, чтобы не допустить его в камеру.
Черт. Что с ней случилось? Она была не из тех женщин, которые нарушают правила. И она тоже не потворствовала лжи.
Она не могла поверить, что только что попросила Броуди поступиться своей честностью.
Неуверенными шагами она сократила расстояние между ними и прижалась лицом к его обнаженной груди. Она чувствовала, как его сердце стучит у ее уха, как барабан.
“Мне жаль. Я не должен был просить тебя лгать. С моей стороны это было нечестно. Я... ” Она подавилась рыданием.
– Не могу поверить, что я только что это сделала.
Его рука погладила ее по пояснице. “ Все в порядке. Я знаю, что ты беспокоишься о нем, детка.
– Я просто хочу.… Черт возьми, Броуди, я хочу помочь ему.
– Я знаю, ” мягко сказал он. “Но твой отец - тот, кто сам влип в эту историю, и мне неприятно это говорить, но именно ему придется самому выпутываться из нее”.
Телефон Хейдена разбудил ее рано на следующее утро, пробудив от беспокойного сна и заставив недовольно застонавать. Она лежала на боку, прижавшись спиной к большому теплому телу Броуди, одна из его длинных рук лежала у нее на груди. Она зажмурилась, ожидая, когда звонок прекратится. Секунду или две стояла благословенная тишина, а затем телефон зазвонил снова. И еще. И еще.