Силовой вариант ч. 1
Шрифт:
— Я имею в виду транзит. Наркотранзит. Неужели вы думали, что сможете заниматься этим без нашего ведома.
Бывший генеральный секретарь ЦК НДПА откинулся назад на стуле, обдумывая ответ.
— Что было, то прошло — наконец выдал он — какое это сейчас имеет значение?
— Большое! Хоть сейчас сеть не работает — люди остались. Это — актив, и за этот актив…
На улице — что-то треснуло, так, что это было слышно даже здесь, в доме — было похоже на рвущуюся ткань, только намного громче.
Топот ног, президент вскочил, опрокидывая табурет, на котором сидел и выхватывая пистолет Стечкина.
Кто-то
— Что происходит?!
— Русские! Русские идут! Машину на улице взорвали!
Бывший генеральный секретарь — бросился к двери, Шифт кинулся за ним.
— Рафик президент…
Президент обернулся — и засветил агенту ЦРУ с разворота. Президент был боксером и ударом мог свалить быка.
— Важэл? [50] — коротко спросил офицер.
50
Убить? (дари)
— На, на. Дмха! [51]
— Одна минута!
— Одна минута, мужики! На товсь!
— Твою ма-а-а-ть!
— Пескарь, что там?
— Кажись эти уроды… тащ капитан, с самолета — не стали ждать. Они нанесли удар, нанесли удар по цели. Там что-то горит.
— Свяжись с ними! Противодействие, входим по горячему!
— Скорпион, я Урал-десять, мы на подходе, прошу данные.
51
Нет. Уходим.
— Урал-десять, уничтожил огневую точку, гранатометчики с РПГ. В адресе до пятнадцати духов, активны. Один ДШК, сконцентрированы на северном краю деревни. Я наведу вас.
— Скорпион, вас понял, спасибо!
Две бронированные машины уже почти прошли — когда с минарета по ним упорол крупнокалиберный. Просто вмочил — случайно такой точности не бывает, тем более ночью, и из ДШК такого не дождешься. Огненная струя хлестанула по бронированному носу первой машины, броня пульт калибра 12,7 не выдержала. Три пули вдребезги расколотили бронированное лобовое стекло, провалившееся внутрь осколками, только чудом никого не задело. Лишь вскрикнул водитель, которому осколками хлестануло в лицо и лишь чудом не повредило глаза.
— Горим!
— Урал-десять, мы остановлены!
Из-под капота рванулось пламя — и почти сразу же погасло, сбитое автоматической системой пожаротушения.
— Покинуть машину!
— Дым! Дым!
— Рассредоточиться! Подавить огневую точку!
— Огневая точка по фронту!
Один из спецназовцев вскинул на плечо толстую трубу огнемета. Не обращая внимания на свистящие пули — он выстрелил. Гранатомет рявкнул, там, где только что пульсировали пулеметные вспышки — полыхнуло ослепительно яркое пламя.
— Огневая точка подавлена!
— Перебежками — вперед!
Спецназовцы вынуждены были броситься на землю, не пробежав и нескольких метров — из-за дувала открыл огонь еще один ДШК.
— Слева! Слева!
— Подствольниками, огонь!
— Бес, со своими под прикрытием — вперед!
К пулемету — присоединялись автоматы,
— Экран, Экран, я Урал-десять! Бьем в металл, повторяю — бьем в металл!
Бьем в металл — было одной из кодовых фраз, обозначающих ситуацию в бою. Бьем в металл — означало, что вместо того, чтобы вбивать гвоздь в дерево, они пытаются вбить его в металл. Сопротивление намного выше расчетного — вот что это означало.
— Урал-десять, вас понял. При невозможности продвижения вперед, удерживать позиции, перекрыть банде пути отхода в горы. Десантная группа будет через двадцать минут, повторяю — через двадцать минут.
— Экран, над нами Громовержец! Коего черта он молчит?!
— Урал-десять, Громовержец работать не будет, в муравейнике — особо важный груз, повторяю — особо важный груз. Брать только живым…
Новая трасса распорола воздух, алый луч ткнулся в кого-то из залегших прямо на земле спецназовцев — и он покатился по земле, пятная ее кровью…
— Скорпион, Скорпион, мать твою, я Урал-десять! По нам работают крупняки, мы под огнем, в адресе до пяти десятков духов, у нас есть двухсотый и трехсотые! Какого беса не работаете по целям, мать вашу?!
Майор мысленно выругался — до того, как сесть в кресло офицера управления огнем на тяжелом штурмовике — он летал на Су-25, был сбит, чудом уклонился от поисковых групп моджахедов, вышел к своим, был списан с летной работы на реактивных самолетах. Сюда его посадили за заслуги и за огромный опыт в работе по местным целям: как-никак под четыре сотни боевых вылетов. Он по-прежнему числился в составе боевой эскадрильи, совершал боевые вылеты, уничтожал душманов, громил опорные пункты и сжигал караваны. Но здесь, сидя в удобном кресле и тыкая пальцами по клавишам — майор чувствовал себя предателем, сам не зная почему. Согласитесь: когда ты направляешь своего Грача на искрящийся вспышками ДШК, выходишь в лоб, один на один — и когда ты сидишь в кресле, в герметизированной кабине, ночью и нажимаешь на кнопку, посылая танковый снаряд в ничего не подозревающего врага — это совсем разные вещи.
— Урал-десять, у меня красный свет, повторяю — красный свет от штаба.
— А не насрать на красный свет твой, у меня там пацаны под пулями, мать твою! Ты что, там, совсем…
Абонент на другом конце линии договорить не успел — майор вдруг услыхал какой-то шум, а потом — хрип.
Твою мать…
Он посмотрел на экран — еще один ДШК! Четвертый!
Чтобы у всех этих ГБшников — х… на лбу вырос!
Белая линия протянулась от одного из домов кишлака к стоящему на окраине бронированному Уралу. Тот задымился, загорелся… попадание…
А пошли они все.
— Разведка! — заорал майор в микрофон — ты что там, совсем мышей не ловишь! Кой черт там у тебя творится — признаки применения управляемого оружия, вон следы! Нас щас тут из Стингера приземлят — а ты ворон ловишь!
Говорилось это все для аппаратуры боевого документирования. Ну, если даже и прижмут потом — все равно, прямое неисполнение приказа пришить не смогут, пенсию он себе выслужил… почти. Запихнут в какой-нибудь сраный гарнизон, там дослужит.