Силовой вариант ч. 1
Шрифт:
Человек в штатском, поднялся на второй этаж, сделал несколько шагов — и тут же был остановлен зловещим щелчком предохранителя пистолета. Ни положенного по уставу окрика «стой, кто идет», ни вопроса «кто здесь» — просто щелчок предохранителя.
— Свои — сказал он.
— Пароль?
— Двина на сегодня…
— Можете идти…
Человек в штатском подошел к стоящим на посту часовым, предъявил красную корочку с тиснением золотыми буквами на обложке — КГБ СССР. Часовой достал блокнот, карандаш и переписал данные удостоверения. Отступил в сторону.
Человек
— Выйдите!
Начфиз Мускул удивленно посмотрел на вошедшего. Тот был среднего роста, с проседью в волосах — он был ниже президента больше чем на голову.
— Товарищ… опасно.
— Выйдите, майор!
Звание начфиза звали не все. И еще меньше из тех кто знали — прошли бы пост охраны на дверях.
— Я за дверью буду, товарищ… генерал.
Когда за Мускулом закрылась дверь, бывший генеральный секретарь — он не был связан, на нем не было даже наручников — затравленно посмотрел на вошедшего.
— Здравствуйте, рафик Мухаммед. Или саид раис… [64] как там теперь…
— Здравствуй, мушавер [65] — сказал бывший генсек — живой, значит… Не ждал я тебя увидеть, не ждал…
— В жизни всякое бывает. Догадываешься, зачем я пришел?
— Да догадываюсь… Только мне то с этого — чего?
— Жизнь.
— Вот так?
— А ты как думал, рафик, а? Ты думаешь — мы зачем тебя искали? Ты для нас — тьфу. Хочешь, в Пакистан потом отпустим? К семье? Или где она у тебя там… в Югославии…
64
Господин президент.
65
советник.
Бывший генсек ничего не ответил.
— Боишься… И правильно делаешь. Тебе, рафик командон, нужно уже не бояться. Тебе надо завещание писать. Замочат ведь тебя.
— Замочат?
— Ну, убьют. Взорвут, застрелят, голову отрежут. Замочат — это так в тюрьме говорят, набрался я там… слов разных.
— В тюрьме, значит, отсиделся, мушавер?
— В ней самой рафик, в ней самой. Добрые люди помогли, есть люди на свете. А сейчас — и реабилитировали вчистую, и на работе восстановили.
— Полковник сейчас?
— Генерал-майор.
— Вырос, значит. Была одна власть — а стала другая власть?
— Так. Знаешь, рафик, что с Крючковым стало?
— Знаю, как не знать. Угрожаешь?
— Предупреждаю. Ты ведь из-за этого переметнуться решил, а? Мятеж устроил, американцев позвал. Из-за этого?
— Из-за этого, не из-за этого… какая сейчас разница, мушавер? Говори, чего надо, и уходи, не… беспокой душу.
— По-русски правильно — не рви душу.
— А ты что, русский, мушавер? Разве так?
— Русский. Русский азербайджанского происхождения. Мы все здесь — русские. Так что, давай прямо, рафик. Говорить будешь?
— Нет.
— Почему?
— Если молчать
— Это ту, которую ты в Югославии держишь? Хочешь, адресок назову?
Бывший генеральный секретарь ЦК НДПА хотел было броситься, но моментально понял — бесполезно. Этого убьешь, другие придут. Нет им числа.
Все замарались, все. И каждому выгребать — по делам его.
— Сам понимаешь, рафик, выбора у тебя нет. Мы, по крайней мере, тебя живым хранить будем. До последнего. Нам свидетель нужен. Я ведь догадываюсь, что там люди — которых словом не свалить.
— Их ничем не свалить.
— Ошибаешься, рафик. Крючков так думал — и где он теперь. Чебриков так думал — и где он теперь. Горбач так думал — и где он теперь? Скверну надо — каленым железом. Иначе нельзя, зараза пойдет. Так что думай, рафик, прямо сейчас думай, времени нет ни минуты. Сыграешь — дадим документы, семью поселим в тихом месте… будешь век свой коротать где-нибудь… подальше от глаз. А врагов твоих — похоронят с тремя залпами. Ну?
— Нет.
— Как знаешь. Завтра передадим тебя ХАД, как положено. Посмотрим, доживешь ли до суда. Бывай, рафик, мне еще твоего брата сыскать надо. Может, он умнее окажется, чем ты.
Москвич встал, пошел к двери…
— Стой! — не выдержал бывший генсек, когда тот уже взялся за ручку — какие будут гарантии мушавер?
— Моих слов тебе недостаточно?
— Человек хозяин своего слова. Захотел дал, захотел взял.
— А слово Председателя Президиума Верховного Совета Союза СССР тебе весомее будет? Хочешь — сейчас к вертушке пройдем?
Бывший генсек немного подумал, потом обреченно махнул рукой. Сильный и крепкий в начале разговора сейчас, он как-то сдулся, съежился, кажется, что даже стал меньше. Он сломался…
— Говори свои вопросы, мушавер. Скажу…
Москвич достал из кармана небольшой японский диктофон — чертовски удобная штука. Вставил две пальчиковые батарейки, сказал «Раз, раз», переключил и послушал как звучит. Звучало нормально. Тогда он положил диктофон на стол, поставил стул напротив.
— Сегодня шестнадцатое мая одна тысяча девятьсот девяностого года, шесть часов одиннадцать минут по московскому времени. Я, генерал-лейтенант государственной безопасности Аскеров Эльхан Абдулович, находясь в помещении ленинской комнаты авиабазы Баграм Демократическая Республика Афганистан, провожу допрос задержанного Мохаммеда Наджибуллы, бывшего генерального секретаря ЦК НДПА. Назовите свое имя.
— Мохаммед Ахтар Наджибулла.
— Вы клянетесь говорить правду и только правду?
— Клянусь, мушавер, клянусь — сказал бывший генеральный секретарь.
— Тогда вопрос первый. Когда вам впервые предложили участвовать в поставках в Советский союз героина?
— В апреле восьмидесятого года это было.
— Кто предложил вам участвовать в схеме поставок?
— А то ты не знаешь, мушавер.
— Рафик генеральный секретарь, я может, и знаю, но вы должны назвать это имя сами. Вы знаете процедуру не хуже меня.