Сильварийская кровь
Шрифт:
Для Марека все это было в первый раз, он улыбался восторженно и счастливо, пока не поймал настороженно-скептический взгляд Раймута Креуха и не постарался придать лицу деловое выражение. Ага, он помнит о том, что он не «столичный экскурсант», а работник, нанятый на один выезд, но ведь работа еще не началась.
Солнце выглянуло из-за облака, и залив засверкал мириадами бликов, а берег уже надвигается, и теперь можно разглядеть, что мерцающее марево находится дальше, на некотором расстоянии – лес, окутанный зыбкой алмазной дымкой, а на переднем плане картинка вполне обыденная.
Несколько тростниковых хижин на пологом склоне холма. Огороды, виноградники. Забравшаяся в огород коза торопливо поедает капусту, пока не выгнали хворостиной. На крышах и на вкопанных в землю шестах развешаны пестрые обереги. Деревня маленькая, и живут в ней не люди: трое фавнов, завидев гостей, вышли на неширокий галечный пляж. Все они нагие, но ниже пояса так густо заросли шерстью, что кажется, будто одеты в мохнатые штаны.
Разогнавшийся баркас, постепенно теряя скорость, дошел до кромки прибоя и ткнулся носом в заскрипевшую гальку.
Раймут Креух расчехлил компактный арбалет и спрыгнул на берег. Остановился перед хозяевами деревни.
– Вы собираетесь нас ограбить? – спросил долговязый фавн, поросший седеющим рыжим волосом.
– Мы сожжем ваши дома и виноградники, если вы не дадите нам четырех яшмулов. Хороших яшмулов, иначе мы всех ваших коз перережем.
– Мы выращиваем яшмулов для продажи на рынке, по рыночной цене.
– Мне нет дела, для чего вы их выращиваете. Давайте сюда четырех, резвых и объезженных – таких, которые идут на рынке за хорошую цену. Иначе мы всех тут поубиваем.
Гребцы молчали. Шельн тоже молчала, невозмутимая, как обычно. – казалось, переговоры инспектора с фавнами нисколько ее не волнуют. Марек ушам своим не верил: во-первых, это разбой средь бела дня, такого он от инспектора страховой компании не ожидал, а во-вторых, Креух и рыжий фавн – по-видимому, деревенский староста – беседовали спокойно, без лишних эмоций, словно полюбовно заключали сделку, их рассудительный тон разительно не соответствовал содержанию разговора.
– Нам некуда деваться. Вы бандиты, и я не могу допустить, чтобы вы учинили злодейство, сожгли виноградники и зарезали наших коз. Ясноликое солнце свидетель, мы тогда умрем от голода. Ксавий, пригони сюда четырех хороших яшмулов. Но знайте, грабители, они дорого стоят!
– Я знаю их рыночную цену, и все равно мы их у вас заберем, – отозвался Креух. – Будете возражать – умрете.
Староста кивнул, как будто его это вполне устраивало.
Ксавий побежал за холм, цокая копытами по тропинке, и вскоре вернулся, гоня четверку ездовых рептилий, покрытых серовато-желтой чешуей. Марек видел таких на картинках, а вживую – только один раз. В тот единственный раз – еще бы он это забыл! – когда отец выкроил время, чтобы сводить его в траэмонский зверинец. Мареку было шесть лет.
Сонный и ко всему безразличный яшмул из зверинца не выдерживал никакого сравнения с этими -сильными, лоснящимися, грациозными.
– Седлать их придется тебе, – предупредила Лунная Мгла. – Справишься?
– Я учился верховой езде, – отозвался Марек. – На лошади. И седлать приходилось.
– Примерно то же самое, но есть нюансы. На первый раз покажу.
– Вот вам компенсация, чтобы помалкивали и не жаловались. – Креух швырнул под ноги фавну кошелек.
Тот как ни в чем не бывало подобрал его, заглянул внутрь.
– Вы же не станете отнимать у нас пищу и вино? Хорошее прошлогоднее вино, тоже приготовлено для продажи. Людям нравится.
– Интересная мысль… Возможно, на обратном пути. Эй, на баркасе, выгружайте багаж!
Нанятые в Халеде рыбаки носили брезентовые штаны, закатанные до колен. Они проворно вытащили на гальку имущество выездной группы, инспектор с ними расплатился, и суденышко отправилось через сверкающий залив к еле видному противоположному берегу. На этом берегу гребцы даже для отдыха задерживаться не стали.
С помощью Шельн и одного из фавнов Марек оседлал яшмулов. Не так уж и трудно оказалось.
– Если кому-нибудь сообщите, что мы здесь были, я прилечу к вам ночью! – крикнула Лунная Мгла, уже сидя в седле.
Эта угроза, в отличие от флегматичных угроз инспектора, фавнов напугала. По крайней мере, Мареку так показалось.
Верховая прогулка на яшмуле – это почти как на лошади, разница невелика. Ехали недолго, до опушки леса.
Могучие деревья с узорчатой темной листвой. Под сенью ветвей, в траве, стоит невысокий постамент с белой статуей в два человеческих роста, изображающей обнаженную эльфийку. По мрамору – если это мрамор – скользят еле заметные радужные переливы, а вершины деревьев окутаны прозрачной дымкой с алмазными искрами. Чаролесье.
– Шельн, посмотри, радуги есть? – ворчливо спросил Креух.
– Слабенькие. Эта сапфироносная сволочь сейчас в Сильварии, но далеко отсюда.
«Он, что ли, сам не может их разглядеть? – удивился Марек. – Хотя Дафна и Фрешта их тоже не видели…»
– О чем замечтался? – окликнул инспектор. – Твое дело – стреножить яшмулов. Подождем здесь сумерек.
Кое- как управился. Ящеры оказались не слишком норовистыми. Потом Марек уселся на траву, в стороне от Креуха и Шельн, недоумевая, зачем был этот грабеж в деревне и почему нужно дожидаться темноты -наверняка же ночью в дебрях чаролесья опасней, чем при дневном свете.
В той стороне, откуда они пришли, за обширным зеленым лугом и раскинувшимися на холмах виноградниками фавнов, блестело полуденное море с удаляющейся точкой баркаса. У Марека только сейчас екнуло сердце: они уже не в Королевстве Траэмонском, они отрезаны от цивилизации – совсем, бесповоротно.
Раймут сорвал и прикусил травинку. Итак, у него в распоряжении около месяца, чтобы выручить клиента. Стандартный срок. Если за это время ничего не получится, останется только расписаться в своем бессилии.