Сильварийская кровь
Шрифт:
Их было шестеро, не считая того, который лежал на земле, и они рассредоточились, обходя беглецов с двух сторон. У всех ножи… Но это не важно, жезл их мигом уничтожит, надо только себя заставить… Убить человека… Дафна так и не решила эту дилемму. Благобожцы набросились раньше, чем она успела воспользоваться королевским оружием. Ей связали руки. Марек сопротивлялся дольше – одному подбил глаз, другому прокусил до мяса запястье острыми эльфийскими зубами, но с ним тоже справились.
Предводитель присел около пострадавшего, перевернул его на спину и скорбно произнес:
– Да
Видимо, камень попал в переносицу – страшный кровоподтек, словно перед тем, как умереть, Ксавьер надел полумаску. Он ведь еще и бежал со всей дури навстречу своему булыжнику… Предводитель повертел жезл, попытался его задействовать, направив на стенку, однако не добился результата. Пробормотал себе под нос: «Бесовская вещь», но тем не менее сунул трофейное оружие в поясную сумку.
– Пошли!
Двое подняли тело Ксавьера, один из них посетовал:
– Мальца таки упустили!
– На кой он нам нужен? – отозвался предводитель. – Дите малолетнее невинное, хоть и вырос среди нечестивцев. Этих зато поймали – семя бесовское и девку распутную.
Значит, Элше не нашли. Дафна почувствовала минутное облегчение, но тут ее грубо пихнули в спину.
– Пшла, ведьма!
Дальнейшее напоминало мерзкий сон. Их толкали, подгоняя. Дафна молчала, внутренне оцепенев, а Марек огрызался, раз даже попытался сделать подсечку одному из мучителей. К тому времени, как дошли до входа в катакомбы, лицо у него было разбито в кровь.
Дафна решила, что сейчас их поволокут вниз и повезут на дрезине обратно в город, но благобожцам ни в малейшей степени не хотелось снова лезть под землю – там, внизу, они были такими же чужаками, как их пленники. Забрав труп Лотара и двух товарищей, которые оставались его стеречь, группа двинулась в ту сторону, где торчали белесые остовы мельниц. Дафна шла, спотыкаясь, выбившиеся пряди падали на лицо. Шляпу Доброй Пасечницы она потеряла во время беготни по развалинам лабиринта. Хоть бы кто-нибудь их заметил… Кто-нибудь из паломников… И позвал бы на помощь мужчин из деревни… Но паломники заходят в лабиринт с другой стороны, а здесь – полное безлюдье. Насекомые, птицы, жимолость. Над обглоданными мельницами повисло слепящее солнце. В той стороне, где прячется за горизонтом столица, клубятся зловещие тучи.
В ушах звучат два голоса: благостный, увещевающий – это предводитель банды, резкий, неприязненный и немного надорванный – это Марек.
– Где Сабина?
– Зачем она вам?
– За блуд свой должна ответить.
– А те, кто ее изнасиловал у вас, в Пинобде, четыре года назад, за это ответили?
– О том ничего не ведаю, но судья им Благой бог. Если ты не лжешь по бесовскому обыкновению, надлежит им, несчастным, подвергнуться епитимье и отмолить свой грех.
– Сногсшибательно. Выходит, у вас можно совершить любую пакость, а потом отмолить, а потом снова сделать пакость, а потом снова отмолить… Ваша религия понравилась бы гоблинам, вы их обращать не пробовали?
– Не смейся над милосердием Благого бога, бесовское отродье. Ты прощен не будешь, ибо не Благой бог тебя создал. Ты убил Лотара, святого человека, но мы все равно вас поймали.
– Отпустите девушку. Она ни при чем.
– Там посмотрим, что с ней делать…
Другой пинобдиец, невысокий, верткий, с агрессивными скандальными нотками в голосе – этот парень как будто ежеминутно доказывал остальным, что он не хуже других, вот так, и с ним тоже надо считаться! – отпустил скабрезную шутку, его товарищи загоготали.
«Радана- Мать, и я еще Мугора считала пошляком… Радана-Мать, помоги нам!»
Потом ей стало не до того, чтобы прислушиваться к разговорам. Мочевой пузырь переполнен, того и гляди разорвется, даже идти больно. Скорее бы все это закончилось.
Длинный глубокий овраг с обрывистыми склонами, с ручейком и россыпью камней на дне. Костяки ветряных мельниц высились на другой стороне, туда вел шаткий деревянный мост. Здесь благобожцы уложили на землю тела Ксавьера и Лотара. Дафна еле сдерживалась и, как только все остановились, попросила, чтобы ей развязали руки. Снова посыпались грязные шутки.
– Ссы так, – предложил самый молоденький, который до этого момента выглядел скромным и застенчивым.
Впрочем, надо отдать ему должное, он и гадость произнес робко, с застенчивым видом.
– Вы не люди, а дерьмо последнее! – прорычал Марек, его лицо в черных, желтых и кровавых разводах казалось страшным. – И как ваш бог терпит около себя такую мразь!
Его ударили по зубам, потом в живот, потом снова по зубам, но руки Дафне все-таки освободили. Она присела за куцым кустиком, отойти подальше ей не позволили. Потом их привязали к столбу из цельного бревна, вкопанному в землю недалеко от моста. У Марека руки скручены за спиной, а ее просто примотали поперек туловища, веревка больно врезалась в грудь.
– Помолимся за упокой наших братьев убиенных! – призвал благобожцев предводитель.
– Дафна, – еле слышно прошептал Марек, когда те затянули хором заупокойную молитву, – готовься, мы сейчас убежим.
– Как?…
– Тихо. Через мост, и я его сразу разрушу. Как только столб рассыплется в труху, выпутывайся из веревок и беги на ту сторону, со всех ног, не оглядываясь. Я за тобой. Все поняла?
– Да. Но у тебя же руки связаны.
– Ничего, ты меня потом развяжешь. Готова?
– Да.
Он пробормотал бессмысленное двустишие.
Опора за спиной исчезла, Дафна пошатнулась, чихнула, вдохнув древесную труху, сбросила веревки и, подобрав подол платья, побежала через мост – в точности, как велел Марек. Крики позади. Выскочив на другую сторону оврага, она обернулась, и сердце сжалось: Марек не бежал следом за ней, а пытался – как был, связанный – задержать погоню. Одного толкнул корпусом, другому врезал ботинком в пах. Тут его самого сбили с ног, а двое пинобдиицев бросились к ней… Не добежали. Мост превратился в бурое облако, в пылевую взвесь, и вопящие люди полетели вниз. Два глухих удара. До дна отсюда – как с крыши трехэтажного дома до тротуара.