Сильвио
Шрифт:
Когда б спросить тебя я смел,
Чтоб ты пожертвовав минуткою свободной,
Хотя б важнейшие бумаги просмотрел…
Сильвио.
Подать мне свитки.
Канцлер.
Вот, мой царь.
Сильвио (бросает свитки).
Возьмите их, солдаты.
Скорей, в огонь весь этот хлам проклятый
И пепел по ветру развейте!
Канцлер (в
Государь,
Здесь важные дела!
Сильвио.
Повелеваю.
Чтоб по всему подвластному мне краю
Дела и рапорты, какие б ни нашли —
Рукою палача немедленно сожгли.
Солдаты, взяв бумаги, удаляются.
Ко мне, мой шут! Я по тебе тоскую,
Мне скучно, друг… Ты здесь умнее всех.
Спой песенку, унылую, простую,
Чтоб искрился в слезах безумный, горький смех!
Шут (напевает).
То не в поле головки сбивает дитя
С одуванчиков белых, играя:
То короны и митры сбивает, шутя,
Всемогущая смерть, пролетая.
Смерть приходит к шуту: «Собирайся, дурак.
Я возьму и тебя в мою ношу,
И к венцам и тиарам твой пестрый колпак
В мою общую сумку я брошу».
Но, как векша, горбун ей на плечи вскочил
И колотит он смерть погремушкой.
По костлявому черепу бьет, что есть сил.
И смеется над бедной старушкой.
Стонет жалобно смерть: «Ой, голубчик, постой!»
Но герой наш уняться не хочет.
Как солдат в барабан, бьет он в череп пустой.
И кричит, и безумно хохочет:
«Не хочу умирать, не боюсь я тебя!
Жизнь и солнце, и смех всей душою любя,
Буду жить-поживать припевая:
Гром побед отзвучит, красота отцветет,
Но дурак никогда и нигде не умрет —
Но бессмертна лишь глупость людская!»
Сильвио.
Спасибо, шут, ты рассмешил меня.
Исчез похмелья чад тяжелый.
Вина, рабы! За пир веселый,
За стол, друзья!
Пусть гроздий сок, звеня,
Забрызжет вновь, как пена водопада.
И, не смущаемы зарей,
Мы сладкой кровью винограда
Наполним кубок золотой!
Старый слуга (выходя из толпы).
Побойся Бога!
Сильвио.
Берегись!
Слуга.
Чего
Беречься мне? Меча и скиптра твоего?
Когда еще, мой принц,
Ни крови не щадя, ни живота, ни сил,
Во брани, мире и совете
Народу моему я правдою служил.
И царь, твой батюшка, нас жаловать изволил,
И слуг, — дай Бог ему здоровья. — никому
Он оскорблять бы не позволил, —
Ни даже сыну своему!
Сильвио.
Молчи, негодный раб!..
Слуга.
Спроси, в кровавой сече
Когда-нибудь перед лицом врага.
Дрожал ли старый твой слуга —
Ему ль унизиться до рабской, льстивой речи?
Нет, Сильвио, мой долг свершу я до конца,
И я скажу тебе, как честный, старый воин,
Скажу в лицо: ты недостоин,
Ты недостоин, принц, великого отца!
Сильвио.
Молчи, я задушу тебя!..
Слуга.
Молчать мне поздно.
Довольно я терпел, нет больше сил молчать.
Клянусь — пред истиною грозной
Тебя заставлю я дрожать —
Она мне сердце жжет и рвется на свободу!
Сильвио.
Держи его, палач!
Слуга.
Палач не нужен…
Я стар, я хил и безоружен.
Но видишь, радостью горит мой взгляд
И слезы светлые в очах моих дрожат.
Всю правду я сказал, что совесть мне велела.
И так теперь легко, и что мне муки тела, —
Нет! Счастья у меня не можешь ты отнять.
И мне не страшен мрак могилы.
Благодарю тебя, Господь, что дал ты силы
Мне, недостойному, за правду постоять!..
А ты, безумец, знай, — не защитят от Бога,
Ни грозные полки, ни шайки палачей,
Господен гнев найдет тебя и за стеной чертога
Тебя, убийца и злодей!..
Сильвио.
Так вот тебе, умри!.. (закалывает Слугу).
Слуга.
Умру за правду Божью!
Придворные.
Спасайтесь, горе нам!
Разбегаются. На сцене остаются только Сильвио и Шут.
Сильвио (над трупом старика).
Проклятый пес, издох!
Уж холодеет труп; а жаль, что я не мог
Упиться досыта его предсмертной дрожью…
Нет, то ли дело барс, иль раненый медведь
У нас, в лесу: — там есть на что смотреть,