Сильвия и Бруно. Окончание истории
Шрифт:
Это замечание было брошено всем присутствующим, своего рода всеобщий вызов; как таковой оно и было воспринято теми немногими, до слуха которых долетело: Деньги на некоторое время сделались ключевым словом в разговоре, и его судорожное эхо всё ещё разносилось, когда на стол выставили десерт, слуги покинули комнату и граф пустил вино в путешествие вокруг стола. На всех остановках оно было желанным гостем.
— Рад видеть, что вы придерживаетесь старинных обычаев, — сказал я, наполняя бокал леди Мюриел. — Как приятно вновь переживать чувство умиротворения, которое нисходит на нас, стоит только слугам покинуть комнату — ведь тогда можно беседовать не опасаясь подслушивания, да и тарелки не мелькают у вас за спиной. Общению здорово помогает, когда сам
— В таком случае будьте любезны, передайте мне тех персиков, — сказал толстый краснолицый господин, который сидел напротив нашего напыщенного друга. — Они мне уже так давно... ага, по диагонали... захотелись!
— Согласна, что позволять слугам обносить гостей вином за десертом — это ужасное нововведение, — сказала леди Мюриел. — И держат его не так, и подходят не с той стороны — а это, следует знать, приносит каждому несчастье, да-да, каждому!
— Лучше пусть неправильно, чем вообще никак, — сказал наш хозяин. — Уж будьте любезны, обслужите себя сами. — Это относилось к краснолицему господину. — Вы, надеюсь, не трезвенник?
— Как раз трезвенник! — ответил тот, передвигая бутылки дальше. — В Англии на Выпивку тратятся почти вдвое большие суммы, чем на любой другой продукт питания. Вот, прочтите: в прессе опубликовано, между прочим. — (Да и какой, в самом деле, человек с заскоком не расхаживает повсюду с карманами, набитыми соответствующей литературой?) — Цветные столбики — это суммы, потраченные на различные составляющие нашего питания. Взгляните на три первых. Деньги, потраченные на масло и на сыр: тридцать пять миллионов; на хлеб: семьдесят миллионов; на опьяняющие жидкости — сто тридцать шесть миллионов! Будь моя воля, позакрывал бы все до единой в стране пивные! Глядите, и подпись под таблицей: «Вот куда уходят деньги»!
— А вы видели Анти-трезвенническую таблицу? — спросил Артур с невинным видом.
— Нет, сударь, не видел! — грубо отвечал оратор. — Это что ещё за такое?
— Да почти что то же самое. Цветные столбики на тех же позициях. Только вместо слов «Деньги, потраченные на...» там стоит «Прибыль, полученная от продаж...»; вместо подписи «Вот куда уходят деньги» там подпись «Вот откуда берутся деньги».
Краснолицый господин надулся, но, по всей видимости, счёл Артура недостойным своего внимания. Пришлось леди Мюриел поддать жару.
— Вы, значит, придерживаетесь тактики, — спросила она, — согласно которой эффективнее проповедовать трезвость собственным примером?
— Вот именно! — отвечал краснолицый господин. — Коли на то пошло, — добавил он, разворачивая другую газетную вырезку, — позвольте прочесть вам это письмо от одного трезвенника. «Редактору. Сэр, некогда я был умеренным пьяницей и водил дружбу с одним человеком, который напивался вдрызг. Я пришёл к нему. “Откажись от этого пьянства, — сказал я. — Оно губит твоё здоровье!” — “Ты же пьёшь, — ответил он. — Почему мне нельзя?” — “Я-то пью, — возразил я. — Но я знаю, когда остановиться”. Он отвернулся от меня. “Ты пьёшь по-своему, — сказал он, — так не мешай мне пить по-моему. Уходи!” Тут я понял: для того, чтобы сделать ему доброе дело, мне нужно отказаться от выпивки. С этого часа я не пью ни капли». Вот! Что скажете на это? — Он победно обвёл взглядом присутствующих и даже передал свою вырезку для обозрения.
— Удивительно! — воскликнул Артур, когда вырезка дошла и до его рук. — А не читали вы на той неделе письма касательно вставания утром пораньше? Столь же необыкновенное, как и это.
Любопытство овладело краснолицым.
— А где оно было напечатано? — спросил он.
— Позвольте, я вам прочту, — любезно предложил Артур. Он достал из кармана какие-то листки, развернул один и прочёл следующее. — «Редактору. Сэр, некогда я был умеренным соней и водил дружбу с одним человеком, который спал без просыпу. Я решил усовестить его. “Перестань всё время валяться в постели, — сказал я. — Это губит твоё здоровье!” — “Ты же ложишься спать, — ответил он. — Почему мне нельзя?” — “Я-то ложусь, — возразил я. — Но я знаю, когда встать”. Он отвернулся от меня. “Ты спишь по-своему, — сказал он, — так не мешай мне спать по-моему. Уходи!” Тут я понял: для того, чтобы сделать ему доброе дело, мне нужно отказаться от сна. С этого часа я вообще не ложусь в постель».
Артур сложил свою бумажку, спрятал её в карман и вернул газетную вырезку. Засмеяться никто не отважился, потому что краснолицый господин, судя по всему, здорово разозлился.
— Ваше сравнение хромает, — прорычал он.
— В отличие от умеренно пьющих, — спокойно заметил Артур. Тут даже неумолимая пожилая дама прыснула со смеху.
— Но ведь для того, чтобы обед вышел на славу, необходимо ещё много чего! — вмешалась леди Мюриел, намереваясь сменить предмет. — Майн Герр! А каков должен быть по вашим понятиям обед на славу?
Старичок заулыбался и поглядел кругом. Его огромные очки словно сделались ещё огромнее.
— На славу? — переспросил он. — Ну, во-первых, его должна возглавлять наша прекрасная хозяйка!
— Это само собой! — весело перебила леди Мюриел. — Но ещё, что ещё, Майн Герр?
— Если желаете, — сказал Майн Герр, — могу рассказать вам, какие обеды я посещал в моей... в одной стране, куда мне доводилось заезжать.
Он сделал паузу; она длилась целую минуту, пока он сидел уставясь в потолок — с таким мечтательным выражением на лице, что я уже испугался, как бы он не впал в забытьё, своё нормальное состояние. Но минута прошла, и он внезапно заговорил вновь.
— Должен сказать, что чаще всего в неудаче званого обеда виновато истощение... Не гостей, разумеется, не гостей. Но разговора.
— Ну, что касается английских званых обедов, — заметил я, — то болтовня на них никогда не истощается.
— Позвольте! — с достоинством отозвался Майн Герр. — Я не сказал «болтовня». Я сказал «разговор». Все эти темы вроде погоды, политики или местных сплетен нам неизвестны. Они либо бессодержательны, либо спорны. А для разговора требуется не что иное как интерес и новизна тем! И чтобы заручиться тем и другим, мы применяем различные уловки: Движущиеся Картинки, Диких Зверей, Движущихся Гостей и Вращаемого Юмориста. Но этот последний пригоден лишь для небольших обеденных приёмов.
— Давайте по порядку. Разделим на четыре части! — воскликнула леди Мюриел, явно заинтересовавшись — как, впрочем, и большинство сидящих за столом: все разговоры смолкли, головы повернулись в нашу сторону. Гости напряжённо ловили обрывки речи Майн Герра.
— Часть первая! Движущиеся Картинки! — серебряным голоском провозгласила наша хозяйка.
— Обеденный стол делается кольцом, — начал Майн Герр негромким мечтательным голосом, который, тем не менее, долетал до слуха каждого. — Гости рассаживаются как с внешней стороны кольца, так и со внутренней, поднимаясь к своим местам по винтовой лестнице из нижнего этажа. Вдоль всей середины стола проложена небольшая железная дорога, по которой безостановочно бежит поезд с вагончиками-платформами, приводимый в движение локомотивом, а на каждой платформе стоят по две картинки, прислонённые одна к одной спинками. За весь обед поезд совершает два круга, причём когда первый круг завершён, слуги меняют местами картинки на каждой платформе, чтобы они смотрели в противоположные стороны. Тогда каждый гость полюбуется каждой картинку.