Сильвия и Бруно. Окончание истории

Позвольте выразить мою искреннюю благодарность тем многочисленным критикам, которые отметили, всё равно, с теплотой или без, выход предыдущего тома. Все их замечания были более или менее справедливы: критические, вероятно, более, а доброжелательные, скорее, менее. Но оба рода замечаний, вне всякого сомнения, послужили к вящей известности книги и помогли читающей публике сформировать о ней своё мнение. Позвольте мне также заверить их, что хотя я тщательно избегал читать какую бы то ни было критику, но это вовсе не от недостатка уважения к их стараниям. Я твёрдо стою на том, что автору совершенно не стоит читать отзывов о своих книгах: недоброжелательные отзывы почти наверняка его разозлят, тогда как доброжелательные наградят самодовольством; ни то, ни другое нежелательно [1] .

Тем не менее, критика добралась до меня со стороны друзей и знакомых; вот некоторым из них я, пожалуй, отвечу.

Один такой критик жалуется, что Артуровы суждения по поводу проповедей и хористов чересчур суровы. В ответ позвольте заметить, что сам я не несу ответственности ни за какие суждения, высказанные героями моей книги. Это всего-навсего суждения, которые, как мне кажется, вполне могли высказать те персонажи, в чьи уста я их вложил, и которые было бы уместно обсудить.

Другие критики недоумевают, видя новшества в правописании: откуда, мол, все эти «ca'n't», «wo'n't», «traveler» [2] ? В ответ я могу только сослаться на моё твёрдое убеждение, что общепринятое написание ошибочно. Взять, например, «ca'n't»: ведь никто не станет спорить, что во всех остальных словах, оканчивающихся на «n't», эти буквы есть сокращение от «not» [3] ; тогда совершенно абсурдно предполагать, что в этом единственном случае «not» представлено как «'t»! На самом деле «can't» есть правильное сокращение для «can it» [4] , точно как «is't» для «is it». Опять же, в «wo'n't» первый апостроф появляется оттого, что здесь слово «would» сокращено до «wo»; хотя я считаю совершенно правильным писать «don't» [5] только с одним апострофом, ведь слово «do» [6] здесь пишется полностью. Что же касается такого слова как «traveler», то правильный путь, на мой взгляд, следующий: удваивать согласную, если на данный слог падает ударение, в противном случае оставлять её одинарной. Это правило соблюдается во множестве случаев (например, мы удваиваем «r» в слове «preferred», но оставляем его одинарным в слове «offered» [7] ), так что я всего лишь расширяю действие существующей закономерности на остальные случаи. Согласен, я не пользуюсь этим правилом при написании слова «parallel» [8] , но здесь оставить двойное «l» нас вынуждает этимология.

В Предисловии к Первой части были предложены две задачи, на которых мои читатели могли поупражняться в смекалке. Одна из них заключалась в обнаружении трёх строк «набивки», которую мне пришлось впихнуть в кусок текста с начала ... до середины ... страницы. Это ...

строки на странице ... Согласно второй задаче нужно было определить по Песни Садовника (см. стр. ..., ..., ..., ..., ..., ..., ..., ...), в каких случаях (если таковые случаи были) куплет подогнан под обрамляющий текст, и в каких (если таковые были) текст подогнан под куплет Песни. Только в одном случае куплет был подогнан под текст: «Горсть Ключей и малых и больших» заменила собой Попугая, который «заучивал стих». На стр. ..., ... и ... текст подгонялся под куплет. А на стр. ... ни куплет, ни текст не подверглись изменению: связь между ними оказалась счастливой случайностью.

В Предисловии к Первой части, на стр. ..., я объяснил, как был выстроен сюжет «Сильвии и Бруно». Некоторые дополнительные детали будут, возможно, удовлетворят моих читателей.

Шёл 1873 год (так мне кажется теперь), когда меня в первый раз посетила мысль, что небольшая сказка, написанная ещё в 1867 году для «Журнала тётушки Джуди» и названная мною «Месть Бруно», может послужить ядром более обширного рассказа. Такой вывод мне подсказывает найденный черновик последнего абзаца Второй части, который помечен 1873 годом. Как бы то ни было, а этот абзац ждал случая попасть в печать целых двадцать лет, что, кстати, более чем вдвое превышает срок, так предусмотрительно рекомендованный Горацием для «обуздания» собственных литературных достижений!

И вот в феврале 1885 года я вступил в переговоры с мистером Гарри Ферниссом на предмет иллюстраций к книге. Основной корпус обеих частей тогда уже существовал в рукописи, и моим первоначальным намерением было опубликовать книгу сразу целиком. В сентябре 1885 года я получил от мистера Фернисса первый набор рисунков — те четыре, что иллюстрировали «Питера и Пола»; в ноябре 1886 я получил второй набор — три рисунка, иллюстрировавших песню Профессора про «маленького старика с маленьким ружьишком»; и в январе 1887 года я получил третий набор — четыре иллюстрации к «Поросячьему визгу».

Так дело и шло: мы иллюстрировали сначала один отрывок, затем другой без всякой последовательности. Только с наступлением марта 1889 года, подсчитав количество страниц, в которое укладывалась вся книга, я решил разделить её на две части и опубликовать их по отдельности. Это повлекло необходимость написать для первого тома своего рода заключение, и большинство моих читателей, как мне кажется, приняли его за настоящее окончание книги, когда этот том вышел в свет в декабре 1889 года. Во всяком случае, среди тех писем, которые я после того получил, только в одном содержалось некоторое подозрение, что это не есть окончательное завершение. Письмо было от девочки. Она писала: «Мы очень обрадовались, когда поняли, дочитав книжку до конца, что дело этим не оканчивается, потому что тогда вы будете писать продолжение».

Возможно, кое-кого из моих читателей заинтересует теория, на которой основан сюжет. Эта книга — суть попытка показать, какие бы нас ждали приключения, если бы феи и эльфы существовали в действительности и время от времени делались видимы для нас, а мы для них, и если бы временами они способны были принимать человеческий облик, а людям иногда удавалось подсмотреть за происходящим в Сказочном мире в минуты чудесного проникновения в него своей нематериальной сущностью, наподобие того как это встречается нам в «Эзотерическом Буддизме».

Я предположил, что человеческие существа способны пребывать в разных психических состояниях с различающимися уровнями сознания. Они суть следующие:

а) обычное состояние без осознания присутствия фей;

б) состояние «наваждения», в котором, при полном осознании реального окружения, человек также сознаёт присутствие фей;

в) вид транса, в котором, не осознавая своего реального окружения и фактически пребывая в забытьи, человек (т.е., его нематериальная сущность) проникает в иные сферы, в иную реальность, или Сказочную страну, и осознаёт присутствие её жителей.

Я предположил также, что и феи с эльфами способны проникать в наш реальный мир из Сказочной страны и принимать по желанию человеческий облик; они также способны пребывать в разных психических состояниях:

а) обычное состояние без осознания присутствия человеческих существ;

б) своего рода состояние «наваждения», в котором они, если находятся в нашем реальном мире, сознают присутствие реальных человеческих существ, а если находятся у себя в Сказочной стране, то присутствие нематериальных сущностей человеческих существ.