Сильвия и Бруно. Окончание истории

Кэрролл Льюис

— Две головы лучше, чем одна, Бруно, — сказал я, сам не понимая, к чему.

— Иметь две головы — это неплохо, — пробормотал Бруно. — Одна будет есть мой обед, а другая спорить с Сильвией. А вы думаете, что станете красивее, если у вас будет две головы, господин сударь?

Я заверил его, что нисколько в этом не сомневаюсь.

— Я знаю, почему Сильвия такая сердитая, — очень серьёзно, даже печально продолжал Бруно.

Сильвины глаза расширились и округлились от изумления этим новым и неожиданным поворотом в его рассуждениях. Но перебивать она не стала.

— Может, расскажешь мне об этом, когда закончишь уроки? — предложил я.

— Прекрасно, — проговорил Бруно, как

бы подчиняясь необходимости. — Только тогда она уже не будет сердитой.

— Ему нужно сделать всего три урока, — объяснила мне Сильвия. — Чтение, Географию и Пенье.

— А как же Арифметика? — спросил я.

— Нет-нет, у него голова не для Арифметики...

— Конечно, не для Арифметики! — подтвердил Бруно. — У меня голова для волос. Вот если бы ещё одна голова...

— ...Поэтому он не может выучить Таблицу умножения...

— Мне гораздо больше нравится История, — сообщил Бруно. — А то всё повторяешь эту Таблицу изнеможения...

— Вот-вот, тебе нужно ещё повторить Историю.

— И совсем не нужно! — перебил Бруно. — История и так всегда повторяется. Это мне Профессор сказал.

Тем временем Сильвия выводила на доске буквы: E-V-I–L [17] .

— Теперь, Бруно, — сказала она. — Прочти-ка по буквам.

17

ЗЛО (англ.).

Бруно в мрачном молчании с минуту глядел на буквы.

— Я знаю, как это не читается! — наконец сказал он.

— А что в том толку, — возразила Сильвия. — Скажи, как читается!

Бруно вновь воззрился на непосильную надпись.

— Ну, по буквам это читается «LIVE» [18] , только если наоборот, — объявил он. Тут я и сам увидел — а ведь верно!

— Да как ты ухитрился так прочесть? — изумилась Сильвия.

18

 ЖИТЬ (англ.).

— Я просто покрутил глазами, и тогда ясно увидел. Ну, теперь можно мне спеть Песню Королька?

— Сначала География, — возразила Сильвия. — Тебе ведь известны Правила?

— Я думаю, что не должно быть так много Правил, Сильвия! Я думаю...

— Да, маленький проказник, так много Правил быть должно! И кто тебе вообще позволил рассуждать? Закрой рот немедленно! — И она продолжала, обращаясь ко мне: — Я покажу вам Карту, по которой он должен ответить урок.

И она тотчас появилась — огромная Карта Мира, расстеленная на земле. Она была такой большой, что Бруно пришлось заползти прямо на неё, чтобы дотянуться указкой до мест, названных в Уроке Королька.

— Когда Королёк видит, как по лесу летит Божья Коровка, он бежит за ней и говорит на бегу: «Спускайся, погово-Рим! Если ты голодна, я дам тебе Сахару и Мидию». Когда она спустилась, он её спрашивает: «Карпа ты видала? Я только что поймал его на Прут!» Потом он говорит: «Покувыркаемся в Сене!» Когда они покувыркались, он ей говорит: «Спляшем для разнообр-Азия!» А когда Божья Коровка улетала, он закричал ей вослед: «До сви-Дания!»

— Замечательно! — воскликнула Сильвия. — Вот теперь можешь спеть Песню Королька.

— Припев нужно петь хором. Вы подтянете? — спросил меня Бруно.

Только я хотел сказать, что не знаю слов, как Сильвия молча перевернула карту, и моим глазам открылись куплеты, написанные на обратной стороне. В одном отношении песня была очень необычной: припев приходился на середину каждого куплета, вместо того, чтобы следовать сразу за ним. Мелодия, однако, оказалась несложной, и я легко её подхватил. В общем, с припевом я справлялся удачно, насколько может удаваться одному человеку исполнение припева хором. Напрасно я подавал знаки Сильвии, чтобы она мне подсобила — маленькая фея только ласково улыбалась и качала головой.

«К Коровке юркнул Королёк на стебелёк зелёный (Припев: Коровки Божьи в траве пасутся тоже!): „Сыщи мне ровню, душка: Вот носик, глазки, ушко, Хоть воробья Поменьше я (Немножечко!), но всё же Моя головка золотой увенчана короной!” “Головка на Булавке, — ответила Коровка. (Припев: У птичек певчих головки есть и крепче!) — Торчит себе Булавка, Как полевая травка, И потому О ней тому  Напомню я при встрече, Кто — скок ко мне воробышком, да не отменно ловко! В ушке Иголки — нитка, — продолжила Коровка. (Припев: Медвежьи ушки насобираем в кружки!) —  Примером вам Иголка: Она тонка и колка, И потому Она к тому Не попадёт в подружки, Чья «рассуждений нить» порой похлеще, чем верёвка! Подумаешь, корона! — закончила Коровка. (Припев: Найдём корону на Паву и Ворону!) — Корона золотая — Вещица не простая: Она как тот Заморский плод, Почти под стать Лимону; А у тебя на темени обычная Морковка!”»

— И он ушёл, — добавил Бруно в качестве своеобразного примечания, когда замерла последняя нота.

— И далеко он ушёл? — Я чувствовал задор и хотел продолжения.

— Нет, вскоре путь ему преградила стая коров.

— Ох, Бруно, милый! — Это, разумеется, вмешалась Сильвия, на долю которой всегда выпадало поправлять братца. — Надо говорить «стадо коров»; стая бывает у птиц.

Бруно недовольно взмахнул на неё глазами, но я поспешил вмешаться:

— А потом?

— А потом, — продолжал он, — ему встретилось стадо собак.

— Нельзя говорить «стадо собак», — снова поправила Сильвия. — Нужно говорить «стая собак».

— Нельзя говорить «стая собак», — возразил Бруно. — Собаки же не птицы.

На этот раз Сильвия уклонилась от спора и, объявив: «Уроки закончены!», — принялась сворачивать карту.

— Как, и никакого рёва? — спросил я, стараясь, чтобы в голосе звучало удивление. — Маленькие мальчики всегда ревут над уроками, разве не так?

— Я никогда не реву после двенадцати, — объяснил Бруно, — ведь уже подходит время обеда.