Сильвия
Шрифт:
Кроме того, ему рекомендовали присоединиться к театральному кружку.
– Пройди мастер-класс, выйди на сцену, сыграй несколько спектаклей, заведи знакомства и заяви о себе. Театральные и кинематографические круги тесно связаны. Если предлагают роли – главные или второстепенные – в телесериалах, не отказывайся. Это медленный процесс, но настойчивость очень важна. Ты симпатичный. У тебя есть все шансы.
– А как же вы?
– Мы слишком крепкие, и наши черты лица грубоваты для главных ролей. Но мы верим в свой успех в ролях злодеев. На самом деле мы ведем переговоры с очень важными людьми, и, если все сложится удачно, мы получим роли в полнометражном фильме, на котором сделаем себе карьеру. Там не обойдется без выполнения опасных трюков, но это поможет нам попасть в темное закулисье Сандалвуда.
Лакшми принялся за исполнение плана, намеченного его соседями по комнате, которые
За четыре месяца таких занятий он медленно, но верно шел к своей цели. День ото дня он говорил на каннада все лучше и лучше, в него влюбилась племянница директора театра – ее дядя был высокооплачиваемым актером в фильмах Каннада, а на следующей неделе Лакшми предстояло впервые выйти на сцену: он играл Хемалатхана в одноименной адаптации «Гамлета» на языке каннада. В этой пьесе все актеры были такими же новичками, как и он, поэтому премьерный показ планировался в небольшом зале неподалеку от ботанического сада «Лалбагх». Если спектакль будет иметь успех, то его повторят в «Ранге Шанкара», главном театре на языке каннада в Бангалоре, а через неделю после этого – на Шекспировском фестивале, почетным гостем которого был известный кинорежиссер, искавший новые лица для своего грядущего детективного триллера с любовным треугольником в сюжете.
Лакшми находился в предвкушении. Его мать ехала в Бангалор, чтобы увидеть сына на сцене. Похоже, удача наконец-то улыбнулась ему, потому что его любимые анны наконец-то тоже получили свои значимые роли. Им предстояло выполнить трюки на вертолете. Их охватила дрожь от волнения, когда они впервые оказались на борту вертолета. Все были в праздничном настроении, ожидая оглушительного успеха.
Шоу в «Лалбагхе» прошло хорошо. Лакшми блистал на сцене в роли Хемалатхана. «Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье…» [10] Когда он непринужденно и уверенно произносил слова известного монолога на сложном языке каннада, никто бы не поверил, что он выучил язык несколько месяцев назад. Он и сам знал, что у него хорошо получается. И он ликовал. В глубине души Лакшми понимал, что выступление в «Ранге Шанкара» станет решающим, что оно может изменить его жизнь. Так и случилось.
10
Пер. Б. Пастернака.
В день представления его аннов отвезли к большому водохранилищу за городом и сказали, что сцена включает в себя смелый поединок с героем в воздухе и что им всем придется прыгать в воду с вертолета с высоты сто футов. Никто из актеров не умел плавать, но это никого не волновало. Их заверили, что в воде придется пробыть не больше минуты и нет никаких поводов для переживаний. Спасатели вытащат их, только они коснутся поверхности воды. Это должно было стать их звездным часом. Они помолились своей богине, оберегающей их семью, – Дурге Парамешвари, – попросив ее дать им смелости, и прыгнули навстречу своей смерти.
Спасательная шлюпка, находившаяся неподалеку, не смогла вовремя добраться до них: сильное течение, образовавшееся из-за ветра, который вызвали вращающиеся лопасти вертолета, то и дело отталкивало ее. Герой сумел доплыть до безопасного места, а «злодеи», с которыми ему предстояло сражаться, утонули, борясь с водой за глоток воздуха. Их мечтам о славе не суждено было сбыться.
Лакшми получил это известие, готовясь выйти на сцену «Ранга Шанкара», как раз перед тем, как из динамика раздался записанный голос Гириша Карнада [11] , который попросил присутствующих в зале выключить телефоны – сначала на каннада, а затем на английском. Пока перед зрителями разворачивалась первая сцена между Марешей, Харшей и Бариндрой, Лакшми – одетый и загримированный под Хемалатхана – стоял за кулисами в полном потрясении. Во втором акте он, словно призрак, появился
11
Индийский писатель, сценарист, актер и кинорежиссер.
Бхаубааб не то чтобы пытался утаить свою историю от новых соседей. Просто он был неразговорчив и не рассказывал о себе без необходимости. Но когда кто-то спрашивал, он отвечал довольно откровенно, хотя и не называя каких-либо деталей.
– Ты из Сальцете?
– Нет.
– Тогда откуда же ты?
– Танзания.
– Танзания? Африка?
– Да.
– А из Гоа откуда ты?
– Мои родители родом из Алдоны.
– Но ты родился и вырос в Африке?
– Детство я провел в Танзании. Когда мне исполнилось четырнадцать, мы всей семьей переехали в Великобританию, где потом и жили.
– Из кого состоит твоя семья?
– Из меня одного. Родители умерли несколько лет назад. У меня остался старший брат, но я не общался с ним уже много лет. И вообще, я даже не знаю, где он живет.
– Серьезно? Печально, дружище. А жена и дети?
– Я разведен. Детей нет.
– Жаль. Значит, ты решил вернуться домой в поисках уединения? Амчем Гоа – лучше всего, не правда ли? Куда еще идти, когда Гоа – наша родная земля. Но почему же ты не вернешься в Алдону?
– Там никого не осталось. Мне не к кому возвращаться.
– Не волнуйся, бааб. Здесь лучше всего. Никто не будет тебе мешать. Тишина и покой. Если что, всегда можешь ко мне обращаться. Ты ходишь в церковь? Ты бамон?
– Наверное. Я не уверен. Мои родители никогда об этом не говорили.
– Я уверен, что ты бамон. Службы проходят на конкани.
– Я планирую его учить.
Именно эта информация, быстро распространившаяся по деревне, заинтересовала Лакшми, и он решил заглянуть к Бхаубаабу. Родители Лакшми с облегчением выдохнули: их сын снова начал выходить из дома. Вот уже несколько месяцев он только и делал, что днями напролет сидел взаперти в своей комнате и хандрил. Он появлялся только для приема еды, ковырялся в тарелке с рисом и рыбным карри, после чего возвращался в кровать и рассеянно смотрел в потолок. Даже его любимое гудже гаси не пробуждало в нем аппетит. Кроме того, он стал просыпаться по несколько раз за ночь, жадно глотая воздух. Брат отвез его в Панаджи к доктору Чоданкару, самому известному лору в округе. Тот после осмотра заявил, что с физиологической точки зрения нет никаких отклонений, похоже, это психологическая проблема, вызванная какой-то травмой. Доктор посоветовал обратиться к своему коллеге в психиатрическое отделение, но брат Лакшми решительно отказался, и они вернулись домой. Лакшми были нужны хорошая еда, свежий воздух, немного развлечений и, конечно, время, а не психиатры, пичкающие его таблетками. Время – лучшее лекарство, не так ли?
Отец пытался уговорить его выйти на работу в ресторан, но Лакшми отказался. Поэтому для его родителей стало сюрпризом, когда Лакшми проявил интерес к баабу из Африки, который начал перестраивать заброшенный дом по соседству. Он наблюдал за ним из окна, а ближе к вечеру переоделся из шорт в джинсы и пошел посмотреть, что же вызвало такой переполох в их тихом квартале.
Лакшми не задавал провокационные вопросы, как это делали другие. Он, не дожидаясь, пока его попросят, принес питьевую воду, и Бхаубааб принял ее без каких-либо комментариев. Новый сосед обратил внимание на его привлекательную внешность. Лакшми нравилось непримечательное телосложение пожилого мужчины: не худой, не полный, но и не прилагающий никаких усилий к тому, чтобы выглядеть определенным образом. У него была густая копна волос с сединой на висках, маленькие округлые ноздри, очки без оправы на высокой переносице, которые он то и дело сдвигал к кончику носа, чтобы разглядеть собеседника на близком расстоянии. Бхаубааб имел умные и добрые глаза, чисто выбритую смуглую кожу на простоватом квадратном лице. Он был высокий. Выше Лакшми, который и сам был выше среднего роста. Они рассматривали друг друга без какого-то особого интереса или надменности. Вначале они почти не разговаривали. Лакшми просто приходил и стоял рядом с Бхаубаабом, пока рабочие ремонтировали дом, и постепенно они оба привыкли к присутствию друг друга.