Сильвия
Шрифт:
– Ты научишь меня ловить змей? – неожиданно спросил Лакшми.
– Это тебе не развлечение, понимаешь?
– Я знаю. Я хочу научиться… – Лакшми на мгновение задумался. – Я хочу стать таким, как ты.
Бхаубааб внимательно посмотрел на него, прежде чем растянуться в улыбке. Он засыпал его змеиными историями, пока тот не устал. В ту ночь Лакшми остался у него.
– Как думаешь, куда змея уползла после того, как мы ее выпустили? – поинтересовался Лакшми на следующее утро за чашкой кофе.
– Ты все еще об этом думаешь? Надеюсь, она нашла укрытие в лесу, иначе она вернется. Кобры, как и собаки, всегда находят свой дом.
– Хочешь сказать, они точно не ошибутся дверью? Ха-ха…
– Это скорее приобретенный
Все понимали, что это было полнейшим безрассудством – несчастным случаем, которого можно было избежать. Но всегда проще, если есть кого обвинить. Бхаубааб отсутствовал несколько дней, когда произошел этот прискорбный случай, но именно его обвинили в том, что он вбил в голову молодого и чувствительного парня эту глупую идею о «спасении» змей. Он и понятия не имел обо всех сплетнях, которые ходили в его отсутствие. Узнав об ампутации, он тут же отправился навестить Лакшми.
За вежливостью родителей Лакшми едва скрывалась их неприязнь к соседу, и они упорно не рассказывали о подробностях несчастного случая. Они угостили Бхаубааба чаем с молоком, который он пил через силу, не желая обидеть их отказом. Но когда он попросил увидеться с Лакшми, его родители заявили, что тот спит. Бхаубааб удивился. Именно тогда до него дошло, что они считают его ответственным за случившееся.
Он узнал всю историю от местного подера. Дом Бхаубааба был одним из последних домов, которые тот обходил, желая продать выпечку. В его огромной плетеной корзине, накрытой голубой пластиковой крышкой, почти не осталось пау и пои: их быстро раскупали. Молодой Орайя был только рад сделать перерыв и пожевать гутку, когда Бхаубааб спросил его о случившемся с Лакшми. Орайя прислонил велосипед к стене и, взяв в рот свежую щепотку гутки, приступил к рассказу.
– Лакшми начал уверенно пробираться через заросли между домами, вместо того чтобы, как обычно, обойти по мощеной дороге. Он нес всякую чушь о том, что змеи – сожительницы человека на земле, что они нападают только для самообороны и не хотят причинять вред людям, и тому подобное. В тот день, увидев кобру, он не созвал людей и не забил ее до смерти, а побежал домой за трубкой и мешком и в возбуждении пытался поймать ее. Он бормотал что-то о том, что эта кобра уже приходила сюда. Было поздно, темнело, и все пошло наперекосяк. Кобра напала и укусила его за большой палец левой руки. На его крики сбежались соседи. Ему наложили жгут, и…
– Это единственное, чего нельзя было делать! – сквозь зубы прошипел Бхаубааб.
– Его тут же доставили в центр первичной медицинской помощи, где ему ввели противоядие, которое спасло ему жизнь. Но большой палец успел почернеть, кожа начала отслаиваться. Его отвезли в частную больницу в Маргао, где сообщили, что не остается ничего другого, кроме как ампутировать палец.
– Как выглядела змея?
Хотя подер и не был очевидцем, но знал все детали случившегося: последние несколько дней все только об этом и говорили.
– Она была коричневого цвета с черными кольцами по всему телу и длиной около пяти футов. И мордой смахивала на собаку. – У подера, как и у других жителей деревни, была своя версия того, что произошло. – Кобра не раскрыла капюшон перед нападением, поэтому Лакшми не был готов к нему…
– Глупости! Это же не кобра. Это чертова гадюка Рассела! Яд – гемотоксин. Этот дурачок не смог бы отличить крысиную змею от крысиной задницы. И зачем я вообще рассказал ему о спасении змей? Ну и болван! – прокричал Бхаубааб.
Подер спокойно воспринял эту
Бхаубааб с тоской дожидался, когда Лакшми поправится и навестит его. Он то и дело выглядывал из окна, из которого виднелся его дом, в надежде уловить хоть какие-то признаки жизни. Но дом Лакшми словно погрузился в спячку.
Пошли слухи, что африканский бааб занимается черной магией, зажигает свечи из змеиного жира и танцует в новолуние с разрисованным лицом. В то время как сама гоанская жизнь изобиловала языческими преданиями и практиками, которые органично вписались в лузитанский католицизм, и у жителей и прихожан каждой деревни, церкви, часовни имелась куча своих сверхъестественных и паранормальных историй, Африка все еще казалась им далекой и покрытой мглой. То, что приходило с этого континента, представлялось очень далеким от обрядов местных жителей и вселяло в них страх.
Невестка Лакшми стала выбрасывать использованные детские подгузники в низину, находящуюся за оградой дома Бхаубааба, а не в ручей по другую сторону от своего дома. Голодные свиньи разрывали подгузники и растаскивали их по гудронной дороге, оставляя повсюду покрытые фекалиями комки хлопка. Азиатские буйволы, которые по этой дороге возвращались в деревню с пастбищ, прибивали эти комки своими лепешками, и получившаяся масса еще больше вдавливалась в гудрон грузовиками с песком, которые каждый день проезжали здесь. По мере того как дорога перед его домом становилась дурно пахнущей и ухабистой, Бхаубааб приобретал все более угрюмый вид. Хотя одиночество было для него не в новинку, он предпочитал, чтобы оно было его личным выбором, а не наказанием. И его глубоко ранила мысль о том, что люди в месте, которое он надеялся сделать своим домом, злятся на него за то, что он рисковал жизнью Лакшми и из-за него тот лишился большого пальца.
Единственным утешением для него был его любимый баобаб, который он подолгу рассматривал. Именно в один из таких вечеров, когда Бхаубааб стоял под баобабом, безучастно глядя в пустоту, раздался звонок с неизвестного номера.
– Алло?
– Э-э-э… Тио Кадже? – произнес молодой женский голос на другом конце линии.
После небольшого путешествия по Центральной Карнатаке, где она собирала информацию о древних баобабах в Савануре, и краткого визита в Хампи, где она съела шницель и посмотрела, как течет Тунгабхадра, Сильвия села на поезд «Амаравати Экспресс» до Гоа, чтобы присоединиться к своим старым школьным приятельницам на встрече выпускников. С этими тремя девушками она не виделась с получения аттестатов, и последние десять лет они почти не общались. Не то чтобы они были особенно близки в школе, но и не враждовали, и Сильвии было любопытно узнать, как у них дела. Одна из них изучала гостиничный менеджмент в престижном университете, другая отучилась на физиотерапевта, но главным событием ее жизни стало то, что к концу года она собиралась переехать в Дубай со своим будущим мужем, выпускником Индийского института менеджмента. Третья недавно получила степень магистра бизнес-администрирования и была пристроена на работу в международную корпорацию в Гургаоне, причем в самую лучшую. Сильвия уже не помнила, кто из подружек кем был.
Одноклассницы прилетели в Гоа за час до прибытия Сильвии и вызвали такси до крошечной железнодорожной станции имени Васко да Гамы, чтобы встретить ее. Сначала они долго обнимались, визжали от радости и поздравляли друг друга с успехами, после чего загрузились в такси и отправились на север, в Анджуну, где у них был забронирован номер в отеле. Когда такси застряло в пробке на мосту Зуари, Рашми, сидевшая рядом с водителем, обернулась к Сильвии:
– Слушай, ты знала, что твой штат наглухо закупорен?