Сильвия
Шрифт:
Когда Лакшми передал ему приглашение родителей на чай, Бхаубааб вежливо отказался, объяснив это своей необщительностью, но сказал, что всегда рад видеть его у себя так часто и так долго, как Лакшми захочется. Лакшми стал неотъемлемой частью дома Бхаубааба. Он приходил после обеда каждый день и оставался до поздней ночи. Иногда они играли в «Эрудит», «Угадай слово по картинке» или дженгу в гостиной, которую Бхаубааб обставил диваном, несколькими мягкими креслами и изысканным низким столиком, стоящим на пестром ковре. Иногда они сидели в тишине на сопо: Бхаубааб смотрел на баобаб, а Лакшми вслед за ним тоже останавливал взгляд на дереве.
– Бхаубааб, баобаб, Бхаубааб, баобаб, – однажды вечером Лакшми начал напевать эти слова, и Бхаубааб рассмеялся. – Ты пришел сюда, чтобы быть названным в честь дерева?
– Это не входило в мои планы. Я даже не подозревал о существовании такого имени. Я просто хотел вернуться домой. – Лакшми залпом выпил последний глоток пива и откинулся на сопо. Он предчувствовал, что Бхаубааб что-то расскажет ему сегодня. – Кажется, дерево росло недалеко от Дар-эс-Салам, где я провел детство, и я очень его любил. Позже мы переехали в Великобританию, и мне так его не хватало. Но я не планировал возвращаться в Африку. Моя мать постоянно твердила о возвращении домой, в Гоа. Еще ребенком я несколько раз бывал в Алдоне, и у меня сохранились приятные воспоминания об этом месте…
– Алдона? Тебе довелось увидеть легендарную надпись на их кладбище? – перебил Лакшми.
– «Сегодня – я, завтра – ты»? [12] Да. Моя мать однажды перевела ее для меня. Очень обнадеживающе.
– Обнадеживающе? Эти слова на воротах кладбища вселяют в тебя надежду? Неужели напоминание о неизбежности смерти не удручает тебя?
– Наоборот, это освобождает. Мы зачастую воспринимаем все: любовь, расставание, успех, разочарование – слишком серьезно, забывая, что в жизни неизменно лишь одно – смерть. Если мы научимся помнить об этом, то сможем с легкостью относиться ко всему. Будем испытывать меньше боли, но и одновременно меньше радости – вот в чем смысл.
12
Aiz maka falea tuka (каннада) – название фильма, снятого в Алдоне и получившего мировую известность.
Он перевел взгляд на Лакшми – на его глаза наворачивались слезы. Он положил ему на плечо руку, и Лакшми зарыдал. Бхаубааб нежно обнимал его, пока он плакал у него на груди.
Несколько минут спустя Лакшми отстранился, вытирая слезы. Он поднял взгляд и слабо улыбнулся Бхаубаабу:
– Извини, я перебил тебя. Значит, ты приехал в Гоа в поисках баобаба из твоего детства?
– А ты догадливый парень.
– С одной стороны, нужно помнить о смерти. С другой – хочется быть рядом с вечно живым существом? По крайней мере, вечно по человеческим стандартам. Предполагаю, это очень субъективно. Ведь ничто не вечно, не так ли? Ни планета, ни даже Вселенная.
– Именно так. Ты сам сказал. Смерть и вечная жизнь не особо отличаются.
– Ирувудо илладирувудо ембудей и прашне, – пробормотал себе под нос Лакшми.
– Что?
– «Быть или не быть, вот в чем вопрос». Я как-то играл в адаптации
– Серьезно? Понравилось?
– Да.
Вернувшись домой, Лакшми обнаружил, что его мать и аттиге, жена брата, сидят на полу перед миской с кокосовым маслом и большим неспелым джекфрутом, разрезанным посередине длинным ножом. Мать натерла руки маслом и ловко начала вынимать мясистую мякоть из-под колючей кожицы плода.
– Гудже гаси на ужин! – воскликнул Лакшми. Во взгляде матери было заметно приятное удивление.
Бхаубааб обустроился, и Лакшми стал проводить у него большую часть времени. Несколько раз в неделю он оставался на ночь. Аттиге недавно родила и с большим трудом укладывала ребенка. Ей удавалось лишь урывками вздремнуть, пока малыш спал. Если Лакшми, вернувшись к себе, обнаруживал, что в доме тихо, он просто шел обратно к своему новому другу, чтобы не будить ребенка стуком и не поднимать на уши весь дом. Его родители не возражали, так как были очень признательны Бхаубаабу за то, что благодаря ему глаза их мальчика снова заблестели. Они считали, что новый сосед окажет хорошее влияние на их сына и заставит его заняться чем-то стоящим.
Как и у каждого дома, у дома Бхаубааба были свои кокосовые пальмы. Поскольку много-много лет в нем никто не жил, собирали там кокосы соседи. Когда Бхаубааб поселился в доме, они решили, что деревья и их плоды принадлежат ему. Когда они поняли, что он не знает, что делать с кокосами, то поделились с ним своими рецептами. Они даже помогли ему нанять подходящего человека для их сбора. Теперь хранилище Бхаубааба было забито нечищеными кокосами в ожидании отправки на маслобойню.
В тот день мать Лакшми попросила его взять у Бхаубааба пару кокосов для приготовления утреннего чатни: их собственный урожай был продан торговцу молодыми кокосами.
Бхаубааб пошел за ними в хранилище. Он взял с собой светодиодный фонарик, поскольку это хранилище напоминало подземелье, куда в дневное время не проникал естественный свет; электрические провода были порваны, и он не удосужился их заменить. Когда он наклонился, чтобы взять кокос из большой кучи, раздалось отчетливое шипение. Лакшми, стоявший у него за спиной, подумал, что это кот, который снует по темной комнате в поисках мышей. Но Бхаубааба было не обмануть. Таких, как он, не испугать.
– Ну здравствуй, подружка, – прошептал он себе под нос.
– Чего? Разве это не кот? – спросил Лакшми.
– Нет, змея.
Лакшми с криком выбежал из сарая:
– Выходи! Я позову на помощь. Ее убьют.
– Не надо, – спокойно сказал Бхаубааб, не двигаясь с места. – Мы не будем ее убивать. Я поймаю ее.
– За… зачем?
– Почему она должна погибать только из-за того, что оказалась у меня на пути? – ответил Бхаубааб. – Найди мешок, прочный, и двухдюймовую пластиковую трубу. И вдруг попадется – металлический крюк.
Лакшми выглядел озадаченным, но тем не менее отправился на поиски необходимых предметов.
Сколько всякой всячины можно найти в доме, в котором долгое время никто не жил. Здесь есть и оставленные предыдущими жильцами безделушки, и вещи, выброшенные бродягами, которых неизбежно привлекают такие места, и мусор, сваленный людьми, которые пытались навести порядок в собственном доме. Хотя дом Бхаубааба был тщательно убран и отремонтирован, все равно не удалось полностью избавиться от всего хлама. Вещи просто свалили в кучу в углу просторного заднего двора, видимо, они должны были каким-то чудесным образом самоустраниться.