Симфонии
Шрифт:
8. Это была перчатка полуденному неверию.
9. Скоро пропала кучка хоругвеносцев в беспредельной равнине, а вдалеке сиял крест белой церкви.
1. Уже аскет подъезжал к заветным Грязищам, перечисляя по пальцам последователей своих.
2. Он усердно вдувал в их сердца печаль об огненных вихрях, чтобы зажглись они печалью и сгорели от любви.
3. Приходили священные дни и взывали призывно к пророкам… И пророки спали в сердцах людских.
4. Он хотел разбудить
5. Он видел человечество, остановившееся как бы в сонном раздумье.
6. Пасомые овцы разбрелись искать себе новой истины, еще не найденной. Это был сон полудневный среди летней засухи.
7. И все лучшее, что еще не спало, становилось безумием секты и бредом горячки.
8. Ох, знал, знал кое-что аскет золотобородый! Вот он ехал в деревню отдыхать от зимней сумятицы.
9. Ему нужно было покрыть куполом выведенные стены — сделать выводы из накопившихся материалов.
10. Он пожелал загореться проповедью перед московскими учениками; это был народ бедовый, постигший мудрость науки и философии; здесь мерцали утренницы, подобные Дрожжиковскому.
11. Это было дрожжевое тесто, поставленное на печь искусным булочником.
12. Многие из них уже протирали глаза от действительности, чтобы с чистым сердцем утонуть в снах.
13. Скоро каскад бриллиантов должен был засыпать оскудевшую страну. Скоро звезды пророчеств должны были снизойти с небес.
14. Небесный свод казался расписанным по фарфору.
15. На горизонте вставали вихревые столбы черной пыли.
16. Поднималась чернопыльная воронка и потом, разорвавшись, возносила пыль к равнодушным небесам.
1. Видел, видел аскет золотобородый и знал кое-что!..
2. Как погребали Европу осенним, пасмурным днем титаны разрушения, обросшие мыслями, словно пушные звери шерстью!
3. Моросил дождь, и уныло стонал ветер, заглушая слезы бедных матерей.
4. Они шли за черным гробом ее в одеждах, ночи подобных, с изображением черепа на мрачных капюшонах, с факелами ужаса в руках.
5. Они несли подушки с серебряными кистями, а на подушках лежали страшные регалии.
6. За гробом шли самые большие могильщики, самые страшные.
7. Тут был и норвежский лев, чье рыкание раздражало покойницу, и толстокожий Емельян Однодум: он держал в одной руке щепку, а в другой топор; строгал щепку, приговаривая: «По-мужицки, по-дурацки! Тяп да ляп, и вышел карапь!»
8. И Заратустра — черная, голодная пантера, доконавшая Европу.
9. Был и. бельгийский затворник, и французский монах в костюме нетопыря и. с волшебной кадильницей в руках.
10. У него на плече сидел черный кот и лизал лапу, зазывая гостей на похороны.
11. Тут был и певец лжи, прозябающий в темнице, и парижский маг.
12. И миланец, и Макс — курчавый пудель, тявкающий на вырождение, и сэр Джон Рескин, перепутавший понятия добра, истины и красоты, заваривший сладкую кашицу современности.
13. И неуместная пародия на христианского сверхчеловека, кому имя сверх-бессилие, несомая ватиканской гвардией на гнилых носилках и в бумажном колпаке.
14. Это была заводная игрушка, долженствующая пародировать христианство.
15. Чертополох бесплодный! Наследник камня придорожного! Римская приживальщица! Святейшество, сияющее электричеством!
16. За большими могильщиками плелись толпы малых. Они брали не качеством, но количеством.
17. Это были гномы, впавшие в детство; сюсюкающие старички шестнадцати вершков.
18. Они несли зеленые фонарики, повитые крепом, а на траурных лентах можно было прочесть: «неврастения», «разврат», «равнодушие», «слабоумие», «мания».
19. Но самая опасная мания была мания ложной учености: она заключалась в том, что человек вырывал глаза и дерзкими перстами совал в свои кровавые впадины двояковыпуклые стекла.
20. Мир преломлялся; получалось обратное, уменьшенное изображение его.
21. Это был ужас и назывался точным знанием.
22. Были тут и грядущие разрушители, неописуемые в ужасе своем.
23. Глаза всех были устремлены в черное покрывало ночи, бесшумно распластавшееся над Северным, Немецким морем.
24. Казалось, это была огромная летучая мышь, заслонившая солнце.
25. Набежали свинцовые волны на песчаный берег и выбросили зверя с семью головами и десятью рогами.
26. И воскликнули великие и малые учителя мерзости: «Кто подобен зверю сему?»
27. Озаренный газовыми рожками, он подошел к умершей Европе, и она открыла мертвые очи свои и зашамкала беззубым ртом.
28. И нарумянилась, и жеманилась пред зверем, и слова ее были более чем зловещи, и она открыла мертвые очи свои и зашамкала беззубым ртом.
29. И тогда каждый из великих могильщиков и великих мерзавцев (так звали учителей мерзости) украсил ночную корону ее своей ложной драгоценностью.
30. Тут поместился красный рубин Заратустры с черным бриллиантом Гюисманса.
31. Каррарский мрамор сэра Рескина с булыжником русского Однодума.
32. Но все это были ложные драгоценности; они странно мерцали над париком великой блудницы.
33. Тогда над шумящим океаном тонул багровый месяц, и все почувствовали прилив безотчетного страха.
34. И сказали горам: «Падите на нас!» Но горы не пали. И нельзя было спрятать от ужаса лицо свое.
35. И ужаснулись все до единого.
1. И пока он так думал, в соседнем поместье совершалось молебствие о дожде.