Симфония любви
Шрифт:
— Ты просто нереальная… Люблю тебя, Маш…
43. Дмитрий
Это был самый чувственный секс в моей жизни. Я еще долго обнимал притихшую Машу и дышал ароматом нашего наслаждения. Даже в любви признался на эмоциях, вот уж чего не ожидал от себя.
Маша засыпает, а я иду в душ и готовить завтрак. Проверяю почту и звонки, выпиваю чашку растворимого кофе… Ну, кофе этот напиток назвать сложно. А мне все равно. Потому что в соседней комнате спит после шикарного секса моя женщина. Моя. Мед для ушей! Мне нравится ее так называть, хоть и пока только в своих
Знаю точно, что теперь Мария Сергевна никуда от меня не денется.
В дверь стучат, и я иду открывать. Дмитрий Николаевич с нерешительной улыбкой протягивает мне тарелку, накрытую вафельным полотенцем. Аромат от гостинца исходит просто великолепный, и я приглашаю гостя к столу. Разливаю по чашкам чай и иду будить Машу. Но она уже встала и расчесывает волосы перед большим зеркалом в спальне.
— Доброе утро. Там дядя Дима принес оладьи.
— Доброе, — опускает взгляд. — Я сейчас приду.
— Хорошо, мы тебя ждем.
Целую ее ароматное плечико и возвращаюсь в кухню. Завтракаем и решаем поехать в больницу все вместе. Маша садится на заднее сиденье, уступая свое место соседу. Я — за руль. Дорога неблизкая, но здесь совсем нет пробок, и доезжаем мы за полчаса.
Машину маму уже перевели в палату, но пускают к ней только Машу. Она долго не выходит. Дядя Дима сидит на банкетке, привалившись к стене, дремлет. Я же измерил шагами все доступное пространство узкого коридора.
Во мне столько энергии, что ее бы в мирных целях — было бы полезно. Потому что мне самому этой энергии много. Я в таком состоянии не был очень давно. Да, в общем-то, никогда не был.
Маша выходит из палаты и я сгребаю ее о объятия. Она немного спокойнее, чем до визита. Рассказывает, что ей рассказала мать и врач, который зашел на обходе в палату. Нас снова отправляют домой, потому что пациентам нужно отдыхать.
Я хожу по дому, где выросла Маша, рассматриваю множество фотографий в рамках, памятные вещи на стеклянных полках. Здесь все так просто, так уютно и по-домашнему. Не чувствую себя здесь чужим, и с Машей будто знаком тысячу лет. Она отлично вписалась в мой мир, где кроме дочери и работы ничего выдающегося больше не было. И этот самый мир заиграл яркими красками.
Но этой уютной тишине не суждено было длиться долго, потому что работа зовет, и мне приходится уехать из деревни через два дня.
Маша приезжает в город через неделю. Она явно беспокоится за мать, но я говорил по телефону с Дмитрием Николаевичем, и он уверил, что они справятся без Маши. Хороший мужик, надежный тыл для Галины Васильевны. Видно, что любит ее и во всем поддерживает.
На мое предложение стать няней, Маша ответила положительно, и Марьяшка была очень рада. Вот уже три дня Маша живет с нами, и я ощущаю острую потребность в этой женщине. Она словно уравновешивает своим присутствием то шаткое счастье, которое было у нас с дочкой.
Иду по коридору, прислушиваясь к звукам. Тишина. Даже странно, что Марьяшка не пищит и не щебечет о чем-то своем. Заглядываю в комнату дочери, но там пусто. Дверь на балкон
Отодвигаю занавеску, прокравшись к двери, как воришка. Я не хочу беспокоить девочек. А у них тут настоящий пикник.
На широком балконе, больше походящем на открытую террасу, расстелено большое покрывало, на котором расположились мои девочки. Широкий зонт скрывает их от палящего солнца. Маша сидит, привалившись спиной к стене, а Марьяша спиной к ней.
— И почему папа не заплетал мне раньше косички? Это же так красиво, и мне идет. Да, Мария Сергеевна?
— Очень идет. А папа — мужчина. Возможно, он просто не умеет заплетать косички.
— Хм, — дочка делает задумчивую моську. Рассматривает себя в зеркальце, что держит в руках. — Надо бы ему поучиться у вас.
Прыскаю от смеха, позволяя себя обнаружить. Марьяшка вскидывается, пытается встать.
— Тише, Марьяш. Я не закрепила косичку резинкой, — шикает на нее Маша. И дочка садится на место.
Приземляюсь к ним на покрывало. Меня угощают печеньем и чаем из термоса. Сидим, пока солнце не скрывается за горизонтом. Сегодня удалось вырваться с работы пораньше, и я рад, что застал дома столь милую картину.
Маша уже немного освоилась и даже помогает повару на кухне. Весь персонал от нее без ума, как и мы с Марьяшей.
А еще я так счастлив, что не хочу упускать и минуты. Хочу вот такие посиделки каждый день. Чтобы меня дома ждала не только дочка, но и любимая женщина. Но вот так просто сказать ей об этом — не дело. Сделаю все официально, выберу кольцо. Такое же нежное, как Маша. Банально, но предложение руки и сердца — это что-то очень важное, и нужно подготовиться. Завтра. Я приглашу Машу на ужин, когда Марьяша уснет. Достану коллекционное вино, зажгу свечи… Только бы найти подходящее кольцо!
Ночью допоздна не спим. Между нами не секс… Это та самая любовь, о которой пишут в книгах, о которой слагают стихи, которую воспевают в песнях. Любовь, которая, как я думал, во мне больше не проснется.
Утром тихонько, чтобы не разбудить Машу, выскальзываю из кровати и иду в свою комнату. Наспех приняв душ, одеваюсь и еду на работу. Секретарю поручаю выбрать ювелирный магазин, где можно выбрать что-то небанальное. Она скидывает мне пару адресов. Очень удобно, здесь недалеко. Оставив заместителя на подхвате, еду по первому адресу, но там не нахожу ничего хоть отдаленно напоминающее то, что мне нужно.
Во втором магазине консультант предлагает варианты, но они снова не те.
— Знаете, есть у нас кольцо, которое может вам понравиться. Но стоимость в разы выше…
— Показывайте, — киваю я, и консультант провожает меня в комнату за неприметной дверью. Здесь полумрак, и лишь высокая стойка подсвечена специальными лампами. Из сейфа в стене парнишка достает черную коробочку, подходит к стойке и открывает передо мной крышку.
Я слепну от красоты кольца. Ничего особенного, но дыхание замирает.