Симфония любви
Шрифт:
«Как там обстоят дела с понижением содержания кислорода у меня?» — подумалось Нику, когда Лили повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, отчего на какое-то время у него прервалось дыхание. А кровь начала сильнее притекать к чреслам. Лили была так близко от него, что он чувствовал едва уловимый аромат духов, исходивший от ее кожи и волос.
— Ты сказал, что ради меня сделаешь все, что угодно, — прошептала она. — Тогда люби меня. Прямо здесь, прямо сейчас. Ник, я хочу сегодня ночью быть с тобой, и мне не хватает слов, чтобы сказать тебе, как я этого хочу.
— Господи, Лили, я стараюсь все делать правильно. Не сбивай меня.
—
— Если ты можешь, то и я смогу с этим справиться, — закрыв глаза, тихо выговорил Ник.
— Я не хочу справляться с этим, а если ты будешь честным с самим собой, то не хочешь и ты.
— Ты права. Я хочу тебя безумно, даже в глазах темно. Ничего не могу с собой поделать.
— Тогда люби меня, Ник, люби сейчас, Бог с ними, с твоими сомнениями, мы потом о них поговорим.
У Ника мелькнула мысль о том, что надо бы ему быть поосторожнее, да тут же канула в небытие. Уж слишком стремительно он проскочил ту точку, когда еще мог остановиться. Он вытянул ноги, прилег на ковер и потянул Лили к себе. Она осторожно легла рядом. Он думал только об одном — как будет любить Лили снова и снова, до тех пор, пока она будет не в силах сдержать стонов наслаждения. Но даже сейчас порыв страстного вожделения, влекущий его к этой женщине, желание оставить в ее душе неизгладимое впечатление от этой ночи любви утолить было непросто.
Он понял, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, потрясенный тем, что сейчас с такой безыскусностью и простотой предлагала ему Лили. Так они и лежали, глядя друг другу в глаза, подобно паре подростков, надеющихся воровато понежничать и пообниматься в комнате отдыха, пока за ними не пришли родители.
— Я только об этом и думаю, — пробормотал Ник.
— Тогда сделаем вот так! — Лили громко хлопнула в ладоши, и комната мгновенно погрузилась в темноту, лишь отблески огня от горевших в камине поленьев неверным красноватым светом освещали их лица.
— Конечно, так лучше. — Ник перевернул Лили на спину и полулег на нее. — А если мы сделаем так?
— М-м, как хорошо… — Она обвила руками его шею, притянула к себе голову и нежно прикоснулась губами к его губам. — А вот так еще лучше.
Ведь верно, так намного лучше, подумал Ник, запечатлевая на ее губах долгий и томительно-сладкий поцелуй. Он отчетливо ощущал упругие округлости ее грудей, а под осторожно ласкающими ладонями — чувственные изгибы талии и бедер. Еще раз проведя руками вдоль ее тела, он запустил пальцы в ласкающую роскошь ее волос, наслаждаясь их мягкостью и шелковистостью. Он заставил замолчать внутренний голос, который нашептывал ему, что еще не поздно остановиться. Он понимал, что потом, возможно, и пожалеет о том, что позволил Лили соблазнить себя, но сейчас это не имело ровно никакого значения. Такого подъема чувств ему не доводилось испытывать никогда, и уж в отношении к Лили это случилось вообще впервые. Ее немного безрассудное отношение к жизни — если можешь, делай сейчас — было слишком заразительно, чтобы так просто от него отмахнуться, а о последствиях он просто-напросто не задумывался.
Он приподнялся, когда
Он подсунул руку под ее кремовый бюстгальтер, положил ладонь между грудей и, как будто собравшись взять октаву, широко расставил пальцы, накрыв большим пальцем бугорок одного соска, а мизинцем — сосок ее второй груди. Оба бугорка почти сразу откликнулись на прикосновение и приподнялись тугими бутончиками. Сладкая дрожь пронзила мышцы живота Ника. Лили едва слышно промурлыкала, как маленький котенок, и часто задышала. Ник с наслаждением прикасался к нежной коже.
— Ник… милый… пожалуйста, пожалуйста… — в каком-то полузабытьи прошептала Лили.
Он едва ли не мгновенно сдернул мешающий бюстгальтер, склонился над ее обнажившейся грудью и обхватил губами левый сосок. От ощущения на языке его сладостного вкуса, от нежного прикосновения к упругой шелковой коже, от тихих сладостных стонов Ник буквально обезумел, стараясь поцелуями и лаской довести Лили до исступления.
Когда до него дошло, что он прижимается низом живота к полу, он лег на Лили и подмял ее под себя, млея от ощущения мягкости и податливости ее тела.
— Ничего? Я не очень тяжелый?
— Ты замечательный!
Ник оперся коленом о пол между ног Лили. Она с готовностью развела их пошире, освобождая ему место. Пусть ему не суждено остаться с ней навсегда, но сегодня он собирался подарить ей незабываемое наслаждение.
Он выпрямился, чтобы она могла снять с себя брюки. Когда он вновь приник ней, она обняла его каждой частичкой своего тела, утягивая все глубже и глубже в сладкий омут любовных объятий. Прикосновения ее длинных ног, реальность ощущений, о которых он лишь тайно мечтал, доводили его до безумия. Он даже до боли стиснул зубы, чтобы удержать себя от того, к чему толкал инстинкт. Ему совсем не хотелось самодовольно и торопливо удовлетворять свою мужскую страсть.
Чтобы унять вышедшую из повиновения плоть, он принялся покрывать поцелуями лицо Лили, мочки ее ушей, шею, подбородок… Каждое прикосновение наполняло его таким нежным наслаждением, что он готов был поклясться, что явственно слышит вдохновенные аккорды божественной музыки, потрясающую в своей сложности и красоте мелодию, которая доставляла ему мучительную радость, настолько она была прекрасна и совершенна. Если бы он мог сейчас ее записать…
— Ник… Ник… пожалуйста… — Горячее дыхание Лили тронуло его ухо, и уже ничто не могло встать на пути объятий любви.
Несколько мгновений Ник любовался пылающим от страсти лицом Лили, как огненным нимбом, окруженным разметавшимися по ковру рыжими волосами, и наконец решился. Каждая клеточка ее тела была теперь способна вдохновить его на симфонию. Замерев на миг, чтобы не растерять ни капли взаимной нежности, он едва не задохнулся от блаженства, когда наконец вошел в трепетно ждущие врата любви, чувствуя, как его мужская плоть любовно и восторженно обволакивается нежным жаром ее женского начала. Казалось, время и Вселенная остановили свой неустанный бег, замерли в самом начале своего круговорота, пораженные невиданным доселе счастьем.